Дым был замечен в поселке, уже шел в их сторону длинный, какой-то весь черный человек, чьи щетина и засаленная кепка блестели на солнце. Никита, Пауль и Вика так и замерли, раздумывая, бежать или нет, раз их уличили в играх с огнем. Глаза у незнакомца были маленькие, но видно, что тусклые, лицо красное, больше даже в сторону фиолетового был оттенок, нижняя губа у него была крупная, несколько отвислая и потому слюнявая. «А-а, — скучным голосом сказал черный длинный незнакомец, — камень хотите расколоть». И, прицениваясь к костру, зачем-то почесал под мышкой у своего как бы стиранного в машинном масле пиджака, затем щетину на щеке. «Так вам нормальных дров надо и воду в чем-то носить, когда камень нагреется» — сказал незнакомец, поманил за собой и, не оглядываясь, пошел в сторону поселка. Человек оставил их у покосившейся калитки в очень высоком заборе, обкиданном по верху новенькой колючей проволокой, но не сразу оставил, а посмотрел на них троих, что-то прикидывая, в итоге вынес с десяток поленьев и пустое ведро, которое отдал в свободную от айпада Викину руку.
Когда пара поленьев, сунутых в огонь, занялась, он пришел к ним снова, таща охапку дров, бросил дрова на траву, немного поглядел на камень, на огонь и медленно удалился такой походкой, будто старался, чтобы просторные кирзовые сапоги не слетели с его ног. Вика показала Никите экран с надписью: «Когда закончим, надо отнести ведро», поковырялась в клавиатуре, и на экране, обращенном к Паулю, была надпись: «Es ist notwendig, den Eimer zu tragen, wenn wir fertig sind». Пауль почему-то рассмеялся. Кажется, дело было не в том, что что-то было не совсем правильно в этой фразе, а просто ему было радостно и весело на нее глядеть.
Никита понял это, поскольку Вика и ему понравилась, она могла шутить совсем без слов, одной только мимикой и движениями показывая, что ей тяжело тащить ведро, она рассмешила и Пауля, и Никиту, у нее было очень живое красивое лицо, которое она могла скорчить в какую-нибудь все время разную гримасу, если замечала, что на нее смотрят. Чтобы обратить внимание на экран, на котором она почти безостановочно двуязычно что-нибудь набирала, она долбила по плечу Никиты или Пауля, как в клавиши фортепьяно, сложенными вместе указательным, средним и безымянным пальцами правой руки, а левой держала уже айпад, чтобы совать его чуть ли не под нос собеседнику, и при этом внимательно и с интересом следила за глазами того, кто читал, а затем ждала ответа, немного наклонившись вперед и с любопытством глядя исподлобья (она была ниже Никиты и Пауля, потому что ей было еще только девять, а им уже почти по двенадцать).
