Месяц я тогда хорохорилась, все подбадривала себя. И все выбегала на площадь, хватала за рукав Светлану Семеновну, аккомпаниатора ДЮСШ, спешащую утром на работу, спрашивала: «Как там?» Через месяц вернулась, покаялась: простите, примите. Кныш не обрадовался, не удивился, просто буднично сказал: «Тренировка завтра в шесть».
Гимнастики без Кныша Ольга тогда и представить не могла, даже несмотря на обилие заусениц в их отношениях.
Те соревнования в Лиепае в своей возрастной группе — первый Ольгин турнир за пределами Гродно в 1966 году. Она их выиграла. И даже получила 10 баллов на брусьях, и даже выступала на показательных вместе с мастерами.
Кныш призадумался. Этот обычный, «проходной» турнир стал своеобразным водоразделом между вчера и завтра. То маленькая гимнасточка аккумулировала, аккумулировала в себе что-то, а то вдруг плотина рухнула, и из обладательницы третьего юношеского разряда она скоренько перешагнула в кандидаты. Одолеть с ходу мастерский рубеж к великой досаде мешал пустяк — на разновысоких брусьях Ольга не могла перепрыгнуть с нижней жерди на верхнюю. Не хватало роста.
И снова работа, работа, работа. Кныш никогда не оглядывался, шел вперед напролом, постоянно что-то придумывая, изобретая, импровизируя. Начало освоения новых элементов, которые высыпались из него безостановочно, любимое его время. Сначала он дотошно описывал, как и что ему видится. Убеждал Ольгу: для тебя это пара пустяков. Ей же очередное предложение «попробовать» большей частью казалось безумным. Она признается, что страх вселялся в нее, едва она прикидывала, как будет лететь, кружиться, перемахивать, кувыркаться. «Отчаянно смелая Ольга», — скажет потом кто-то, увидев «петлю Корбут» на брусьях. «Отчаянно трусливая Ольга», — думала она о себе.
Настоящие брусья они пока не трогали. Кныш знал, как подобраться к суперсложному элементу, здесь он никогда не торопился. Установил в зале «стоялки» — те самые разновысокие брусья, только на полу. Укладывалась гора матов, и день за днем Ольга училась улетать спиной в неизвестность и возвращаться в одну точку, училась преодолевать страх.
Постепенно жерди оторвались от пола и потихоньку потянулись вверх. Соответственно им подрастала страховочная перина. Наконец настал день, когда снаряд набрал полагающуюся ему высоту, штабель матов был разобран, Ольга Корбут начала все делать «взаправдышно».
Нетрудно предположить, что кроме всего прочего на тренировках (а они стали двухразовыми) отрабатывалось множество других элементов, комбинаций, связок. Однако неизменно Кныш завершал день заданием: «20 раз безукоризненно выполнить "петлю"». «20 раз безукоризненно» означало, особенно на первых порах, примерно 80–90 черновых подходов. Когда Оля набирала свой обязательный минимум и в последний раз, почти счастливая, ловила ладошками жердь, цепляясь за нее, как можно цепляться только за спасительную соломинку, — в этот финальный момент тренировки она уже в прямом смысле слова рукой не могла пошевелить, ногу от земли оторвать. Не шла в раздевалку — волочилась, скреблась, уползала. И только душ — теплый, прокалывающий струями насквозь — возвращал миру прежние краски.
