— Послушай… — Хёрвард подошел ближе. — Это ведь ее деда и мать убил дракон. Это она должна сидеть здесь, а не ты. И… ты обещал.
Пёрышко вздохнул.
— Пока тебе не будет нужна сама Хеммель, ты не узнаешь ее, даже если она будет стоять прямо перед тобой.
Пёрышко встал, подхватил свое копье и плотнее завернулся в темный, до пят, плащ из какой-то ряднины.
— Пойдем, Хёрвард, сын Торварда, там уже все собрались.
В конунговом доме и правда было полно народу. Во главе сидел Ингьяльд ярл, половину его лица закрывала повязка, рядом стояли трое его сыновей, самый младший из которых был на пяток зим старше Хёрварда. Его собственные хирдманы во главе с Тормундом сгрудились в левом углу, вокруг того места, где обычно сидел Хёрвард. Тут были не только ярлы и хирдманы, но и какие-то бонды, которых Хёрвард до сего дня не видел, и женщины.
Стоило Хёрварду войти, как все умолкли и уставились на него.
— Слава Хёрварду ярлу, победителю дракона! — крикнул кто-то, и тут же хор голосов подхватил: — Слава! Слава!
Хёрвард опешил, и, когда крики утихли, сказал, стараясь, чтобы голос звучал твердо и его было слышно всем:
— Это не я убил дракона. Это ваш кузнец.
— Какой кузнец? — спросил Сигвард ярл.
Он смотрел вовсе не за спину Хёрварду, а на человека, которого Хёрвард принял за одного из бондов — рослого, кряжистого, с рыжеватой бородой. Рядом с ним стояли еще двое, и всякий сразу бы сказал, что это его сыновья.
— Тот, чья кузница позади усадьбы, — объяснил Хёрвард, злясь, что не знает имени.
В зале наступила тишина. Все снова смотрели на Хёрварда, но как-то странно, и он, окончательно обозлившись, развернулся, схватил Пёрышко за плечи и вытолкал перед собой.
— Вот победитель дракона! Клянусь глазом Одина и молотом Тора!
Словно порыв ветра пронесся среди людей. Пёрышко шагнул вперед, и его нелепый плащ остался в руках у Херварда.
Хёрварду показалось, что рядом с ним ударила молния. Явись сюда валькирия, он не был бы так поражен.
Вместо Пёрышка вперед шагнула Хеммель. В ее руке было копье Белое Пламя, белые рукава сияли в сумраке, и ярче звезды горел белый самоцвет во лбу. Не глядя по сторонам, она прошла вперед и села на пустующее место конунга.
— Хельги! Принеси мне меч, который лежит под рукой мертвого конунга, — сказала она, обращаясь к кому-то из хирдманов.
Тот сорвался с места и убежал.
— Сигвард ярл!
Тот нерешительно кивнул — мол, слушаю.
— Вели положить в курган моей матери коня и мое прежнее копье.
Люди зашептались. Хеммель не шевельнулась.
