Голос Пейнтера был нервным и утомленным. Когда Шейн назвал себя, он воскликнул:
— Уже больше десяти часов!
— Всё идет по плану, — успокоил его Шейн. — Но ты оказывается, большой скупердяй. Пока я не встречал в газетах сообщений, что ты увеличил свою личную премию за поимку преступника.
— Но ведь власти штата предлагают две тысячи!
— А твоя премия — какие-то ничтожные двести пятьдесят. Неужели раскрытие преступления года ты оцениваешь жалкими грошами? При этом вся слава достанется тебе.
— Вся слава? — Голос Пейнтера звучал так, словно его душат.
— Именно. Мне реклама ни к чему, моему бизнесу она даже вредна. Я предпочитаю наличные.
— Сколько? — испуганно спросил Пейнтер.
— Я предлагаю тебе удвоить премию. Дай гарантию, что мне в карман попадет всё до последнего цента, и тогда имя Шейна вообще не будет упомянуто.
— Пять сотен? — переспросил полицейский. — Для меня это слишком много.
— Неужели такое дело не стоит пятисот долларов? — резко спросил Шейн.
— Конечно, но…
— Оно не будет стоить тебе и десяти центов, если преступление раскроют у тебя под носом. Но в этом случае ты даже не будешь назван.
— Это шантаж, — запротестовал Пейнтер.
— Называй как угодно, мне нужны деньги. Подумай над моим предложением, приятель. Соглашаешься или отказываешься?
На раздумье у Пейнтера ушло тридцать секунд, несчастным голосом он сказал:
— У меня безвыходное положение, Шейн. Говори, что надо делать.
— Так лучше. В доме Брайтонов есть твои люди?
— Один человек следит за порядком.
— Убери его. Пошли туда шесть — восемь человек в гражданском, пусть наблюдают за улицей. За всеми, кто выходит из дома. Незаметно расставь их и прикажи не выпускать никого с территории после одиннадцати тридцати. Ясно?
Пейнтер ответил, что ему всё предельно ясно.
— И не пускай за ворота ни одного корреспондента после этого времени. Прикажи обзвонить все газеты пусть пришлют своих лучших людей к тебе в офис к двенадцати часам. Обещай, что расскажешь им уникальную историю. Преступление года! Пусть гробовщик стоит наготове.
— Минутку! Ты обещал, что больше не будет убийств.
— Их и не будет! Будет лишь справедливая кара за совершенные преступления. В общем, тебе следует находиться вблизи особняка без четверти двенадцать. И ради Бога, не врывайся в дом с дивизией полицейских, пока не начнется стрельба. Иначе испортишь весь спектакль.
— Стрельба? Послушай, Шейн…
— Это только предположение. — Положив трубку, он подкрепил силы очередным глотком из бутылки. Потом, сунув её в карман, заторопился вниз, снова ощущая себя почти нормальным человеком.
