Она открыла дверь.
— Привет, Рондина. — Она улыбнулась и отворила дверь пошире. Прежде чем я вошел, она поняла — что-то случилось, и улыбка сошла с ее лица.
— Опять, Тайгер?
Я знал, что моя улыбка выглядела жалко, но ни на что лучшее я не был способен.
— Словно мяч после плохого удара, детка.
Она попыталась понять смысл сказанного мной, и когда поняла, лицо ее омрачилось.
— Тебе плохо?
Подхватив под руки, она втащила меня в комнату и усадила в угол дивана.
— Я живой. Ты помнишь доктора Киркленда?
— Того самого?
Я кивнул.
— Пусть он приедет.
Не задавая больше вопросов, она взяла телефонный справочник, нашла нужный номер и набрала его. Разговор был коротким. Она положила трубку, подошла к бару и смешала напитки с необычным для женщины умением управляться с бутылками. Когда она подала мне стакан, я сделал большой глоток виски с имбирем, затем откинул голову на подушку и закрыл глаза.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Ничем, детка. Киркленд будет здесь довольно скоро. У меня слишком много ранений, чтобы считать, что все в порядке, пока он не осмотрит меня.
— Больно говорить?
— Нет.
— Можешь сказать мне, что случилось?
Я взглянул на ее лицо и увидел, что оно стало напряженным. Что-то большее было в его выражении, чем просто забота обо мне. Нам не нужно было играть друг с другом. Она была не простым переводчиком Организации Объединенных Наций, а прекрасно обученным оперативником с хорошей «крышей» для работы по заданиям своего посольства. Знала о моих делах больше, чем имела право знать. Но бывают случаи, когда трудно скрыть что- либо, можно довериться честности, пониманию и осознать, что другой человек имеет такие же идеалы, как и ты.
— Позвони Чарли Корбинету и пригласи его сюда.
Ее глаза слегка сузились, она все поняла. Случившееся со мной было не просто уличной ссорой или каким-то несчастным случаем. Это было начало чего-то, связанного с международными делами. Снова, без единого звука, она подошла к телефону и сделала то, о чем я просил. Затем взяла мой стакан и опять наполнила. Когда она передавала его мне, я увидел слезы у нее в глазах, потом она припала губами к моей руке.
— Почему? — спросила она.
— Потому что обязан, — ответил я.
Доктор Киркленд был знатоком своего дела. Пуля прошла через прочную кожу ремня для пистолета, потеряла силу, затем скользнула по ребрам и застряла под кожей, выпирая синим рубцом. Оба пореза ножом были больше похожи на хирургические надрезы благодаря тому, что мне удалось увернуться от прямых ударов. Доктор закончил свою работу, передал мне пузырек с пилюлями, велел принимать их регулярно, дабы избежать осложнения, и не взял денег. Мартин Грейди оплатит счет.
