— Не совсем так, — возразил один из парней.
— Почему?
— Ты ведь пригвоздил его.
Рэндольф скупо улыбнулся.
— Я боюсь, ты недостаточно знаешь нашего приятеля, Картни. Это Тайгер Менн, и если бы ты увидел его послужной список, то удивился. В Москве он значится в списке вражеских агентов на листе «А», что само по себе уже грозит ему смертью в любую минуту. Был в разведке во время войны и так любит играть шпионов, что до сих пор не может этого оставить. Сейчас, при поддержке миллионеров-промышленников, которые, кажется, не доверяют делать важную работу правительственным агентам, он берется за все — от шпионажа до уличных скандалов, чтобы заработать доллары. Не знаю, что он думает сам о себе, но он профессиональный убийца, имеющий достаточно большие связи, чтобы всегда выходить сухим из воды. Но когда-нибудь он попадется, и тогда об этом будут говорить на двух континентах.
— На трех, — уточнил я. — И не надейся, что это случится.
Я рывком поднялся со стула, боль в боку давала себя знать.
— Ты слишком много говоришь, Рэндольф. Утром я буду у тебя и передам детальный отчет.
— Куда ты собираешься идти?
Я взял шляпу и пистолет.
— К доктору. К одному из тех, кто не будет докладывать о ножевых порезах и пулевых ранениях. Есть возражения?
Наступило долгое молчание, затем Рэндольф покачал головой. Он знал, что я не скроюсь. Я же хотел получить ответы на некоторые вопросы.
Я вышел на улицу и прошел два здания, прежде чем поймал такси, дал шоферу адрес Рондины и откинулся на спинку мягкого сиденья.
Я очень любил эту женщину, и не важно, как часто я видел ее. Она всегда была для меня откровением. Не из — за классической английской красоты — милого лица, обрамленного длинными, до плеч, волосами каштанового цвета, или тела, такого великолепного, что в это было трудно поверить, а потому, что она была там.
Двадцать лет назад она пыталась убить меня, но умерла сама. Я не знал о ее смерти. В течение двадцати лет я искал ее, чтобы убить, и чудом не убил, когда нашел. Рондина… Ее не было, и в то же время она была здесь. В семье Кейнов ее совершенно забыли, словно она и не рождалась. О ней вспоминали только по случаю.
Я нашел ее, но это была не она. Младшая сестра унаследовала такую же невероятную комбинацию генов и хромосом и была как две капли воды похожа на свою забытую сестру.
Но для меня она была Рондиной. Этот псевдоним не мог быть забыт мной. Теперь его взяла Эдит. Я привык к нему, и Эдит по праву называлась Рондиной.
