Парень понял, что сказал лишнее, смутился и пробормотал:
— Извините, но…
Он собрался было идти, но я схватил его за руку:
— Так, значит, там было что-то еще, кроме простой перестрелки?
Когда он повернулся, он уже взял себя в руки, либо обрел профессиональную непроницаемость.
— Вы же криминальный репортер, вы должны знать, что я имею в виду, говоря о безопасности очевидца. Теперь, если вы не передумали увидеть госпожу Синклер, поторопитесь, у вас всего минута.
— Уговорил, — ответил я. — Но ты же знаешь, у нас, репортеров, всегда есть вопросы.
— Идемте же. Вы первые, кому разрешили посмотреть на нее, и никаких снимков.
Он кивнул на мою камеру. Я согласился с ним и убрал «грейфлекс». Поднявшись в лифте на шестой этаж, мы с нашим провожатым дошли по коридору до палаты, у дверей которой стоял врач. Он сказал нам, чтобы мы не шумели и не задерживались возле больной, сказал еще что-то, заглянув в палагу, сиделке и пропустил нас внутрь.
Кто-то причесал Карэн Синклер, наложил ей грим, и в первую секунду я увидел ее такой, как она была в кафетерии. Даже здесь лицо ее густо загрунтовано белым тоном. А вообще, перед нами лежала сногсшибательная женщина, простыни старательно обрисовывали каждую линию этого потрясающего тела, а яркий блеск каштановых волос подчеркивал ее красоту, не испорченную даже грубой косметикой. Одно плечо ее было заковано в гипс, другой гипсовый плен захватил ее талию.
Кроме нас в палате находилась сиделка, она привычно проверяла пульс раненой и, сняв руку, казалась удовлетворенной итогами.
— Она сильно ранена? — спросил я.
— О, ей повезло, рана чистая. Нули прошли удачно, не задев ничего жизненно важного.
— Так она не умрет?
— Об этом спросите доктора. Теперь, со ¡и вы не против…
Она подошла к двери, открыла ее, выразительно придерживая и глядя на нас. Грейди последовал приглашению выйти, но я еще чуток задержался. Я заметил на лице Карэн едва заметное мерцание глаз, затем она их тихо приоткрыла, она смотрела на меня.
Я должен действовать быстро. Надо узнать нечто, и я надеялся, что, несмотря на свое состояние, девочка не утратила сообразительности. Вряд ли. конечно, она узнала меня под париком, в очках и с усами, но я мог повторить прежний трюк. Не двигая губами, я тихо спросил:
— Что за порошок в капсуле? Героин?
Полминуты не было ответа, потом она шевельнулась и так же, без движения губ, шепотом ответила:
— Сахарная пудра.
Ее глаза закрылись, и мне больше ничего не оставалось, как выйти.
