Я бы мог, конечно, подойти к ним и кое-что шепнуть, чтобы они не дергались. Но что это меняло? Пусть себе потрясутся, зато им будет легче, если в ближайшее время придется протянуть ноги в перестрелке. Ньюболдер действует быстро, со своего места он вполне может их достать, только у него другая мишень; я один имел для него значение, и не его вина, что в ловушку попало больше ребятишек, чем надо. Что поделать…
Смешно, смешно.
Нью-Йорк с наступлением темноты становился ярким переливчатым хамелеоном; только что, днем, он был чешуйчатым драконом деловитости и церемоний, а ночью это мягкая трепещущая тварь, потому что из клоаки города выползают живущие внутри кишок паразиты и вторгаются в жизнь.
Некоторые гости города, туристы, верные Великому Белому Пути, как они привыкли это называть, собираются в клубах, танцевальных барах или идут посмотреть шоу. Но периметр жизни замыкается внизу, у самого сердца города. По какую сторону периметра происходит бытие? Некоторые артерии света и жизни протянуты через город, то поднимаясь, то опускаясь вглубь. Огромная дикая роза Центрального парка похожа на сверкающую драгоценность в оправе из многоцветных такси, шарящих перед собой парой лучей, как беспокойными, постоянно движущимися пальцами.
Кафетерий, который точнее было бы назвать ресторанчиком, шумел вокруг меня, битком набитый людьми из Джерси, Бруклина, с Айленда. Те, что уже получили свое, собирались домой; другие хотят добрать еще чего- нибудь в городе. Профессионалов здесь тоже хватает. Пригоршни туземцев, живущих будто бы в Манхэттене неизвестно как. Были и специальные ночные люди, такие, как я, Вейлини и Иззи; а многие приходят сюда просто потому, что здесь вкусно и недорого кормят.
А я все сидел и думал, как вышло, что мои шансы оказались равны нулю. Но, в общем-то, ситуация и не могла выглядеть лучше.
Кто-то разделался с Пенни Стайпитто. Незадолго до того я наказал его за погром старого Руди Макса — треснул Пенни под зад у пересечения Сорок Пятой улицы и Второй, да так, что он перелетел через дорогу и приземлился у ближайшего угла. А когда он очухался и, схватив револьвер, двинулся искать меня, раззвонив об этом по всему околотку и размахивая бутылкой фирмы «Эйч», взятой для куражу, его кто-то и перехватил.
Слово в этом городе путешествует быстро. Когда я получил весточку о его намерениях, я ответил ему, что готов и доступен в любое время, в любом месте и как только мы встретимся, он может действовать, как ему хочется.
