— Они понимают, что такое класс.
— Ни хрена не понимают. — Пряча голову от нового порыва дождя, Ли спросил: — А куда мы идем?
— В центр, к салону Барни. Надо купить кое-что из готового для сегодняшнего вечера. Наверное, и плащ понадобится, если будет все так же лить.
— Хотел бы я в тебе разобраться, Дог. — Он искоса бросил на меня беспокойный взгляд. — Честно, я все-таки думаю, ты не в себе. Просто какая-то ходячая беда.
— Не фантазируй.
— Зачем ты оставляешь за собой след шире Гудзонова залива?
— А почему нет?
— Потому что тебе есть что скрывать. Деньги, например. — Ли остановился и толкнул меня в подворотню какой-то конторы. — Твой французский — совершенство, приятель. Сколько еще языков ты знаешь?
Пожав плечами, я с любопытством посмотрел на него.
— Несколько.
— Турецкий?
Я кивнул.
— Какой-нибудь из арабских?
Я снова кивнул.
— А в чем дело?
— В последнее время в газетах появились интересные сообщения. Дог, ты слыхал что-нибудь о наркотиках?
Выражение моего лица стало таким холодным и суровым, что он невольно отшатнулся.
— Не употребляю, — отрезал я.
Ли сжал зубы так, что губы вытянулись в нитку, но не отступал.
— На то должна быть какая-то веская причина, если человек выпадает из виду или внезапно возникает, как ты. Я думал, что знаю тебя. Во время войны я, пожалуй, знал, но теперь я, кажется, ни черта не понимаю. Ты для меня загадка. Что случилось, Дог?
— Мы все немного повзрослели, малыш.
— Ладно, Бог с тобой. Все-таки мой хвост при мне и верно мне служит. В этом твоя заслуга. Ты меня растряс, больно лихо едешь. Может, я такой же заводной, как и ты. Не обижайся, что я сперва труханул и начал пороть горячку. Я просто живу на других скоростях. Набить шишки легко, да проходят они не скоро. С тобой я все время озираюсь. Начинаю уже думать, не в небе ли я опять и не появится ли надо мной тень в ясный день.
— Правильно думаешь. Не высовывай голову из кабины, и ее не оттяпают.
— Это первое, что ты мне сказал. У меня и сейчас мороз по коже. Не хочется говорить о войне.
— Война везде, — заметил я.
Он взглянул в мои глаза, невольно вздрогнул и поднял повыше воротник плаща.
— Будь по-твоему, старик. Я так понимаю, что я тебе не очень-то нужен, так что я отваливаю и берусь за работу. Уговор на вечер остается в силе?
— Конечно. Хочу встретить всех твоих.
— Веди себя поприличней, а? Они все шишки. Неуже-' ли ты правда оденешься в салоне Барни?
— Разве не все там одеваются?
Ухмыльнувшись, Ли остановил такси и открыл мне дверь. Услыхав, как я сказал водителю ехать к Барни, он досадливо мотнул головой.
