Также здесь был сарай, в котором стояло шесть маленьких каноэ.
Коттедж был просто огромным – и потрясающим. Всего в нем было двенадцать комнат: включая три ванные и пять спален. Над камином в гостиной висела гигантская голова лося, а в углу стоял огромный музыкальный автомат, который играл старую музыку. За пять центов можно было выбрать пять из пятидесяти разных песен.
Рядом с музыкальным автоматом стоял проигрыватель и книжная полка с пластинками. Это был лучший уголок в доме.
Каждая спальня была оформлена в стиле разных стран мира. Одна был полностью оформлена в стиле Соединенного Королевства, другая – в тайском стиле и так далее. Мы заглянули в каждую из них, и нам показалось, что за две минуты мы объехали весь мир.
Похоже, в интерьерах коттеджа была отражена вся долгая жизнь, прожитая миссис Бун и ее мужем. И было видно, что эта жизнь была прекрасна и полна приключений.
– Не могу поверить, что она рассказала нам о нем только сейчас, – воскликнул Рудольф, вылезая из машины с толстым слоем самодельного белого крема для загара на носу. – Представьте себе, какие мы бы могли устраивать здесь вечеринки!
Я ухмыльнулся.
– Вот именно поэтому она никогда нам о нем и не рассказывала. Мы бы его разгромили.
– Стейси здесь бы понравилось, – сказал Кельвин, затаскивая чемодан в дом.
– НАРУШЕНИЕ! – закричали близнецы, указывая пальцами на моего лучшего друга. Забавно, что эти двое такие разные, но все равно на одной волне.
– Никаких разговоров о твоей невесте. Наказание – штрафной, – строго сказал Рудольф.
– Это касается всех, – сказал Оливер, указывая пальцем на каждого из нас. – О женщинах говорить категорически запрещается, наказание – штрафной. Если вы будете говорить с девушкой и вас поймают, наказание – два штрафных, а если вам каким-то образом удастся протащить сюда девушку, в наказание будете пить мочу Рудольфа.
– Поверь мне, наверняка моя моча – самая чистая в этом доме. Вообще-то выпить мою мочу – большая честь.
Я закатил глаза. Мужской день. Никаких девушек, или придется пить мочу. Это закон, его придется соблюдать.
К полудню мы изрядно поддали и говорили о музыке; казалось, что все идет просто идеально. Оставалось только выйти на катере на воду.
– К черту все, – простонал Оливер. Он дремал на диване. – Я остаюсь здесь. Ничего не хочу делать. Только поесть вечером пиццу.
– Да ладно. Ты можешь и на лодке ничего не делать. Погода просто прекрасная.
– Если для тебя прекрасная погода – затянутое облаками небо, флаг тебе в руки, но клянусь, я с места не сдвинусь, пока не будет пора есть пиццу.
