Дней через десять в двенадцатом часу ночи раздается звонок из Кисловодска: «Таня, что-то мне плохо, прилетай». У меня ноги подкосились. Потрясение от смерти Нелиной еще давило на всех нас. И как в двенадцать ночи достать билет на самолет, куда кидаться? Звоню на радио знакомым ребятам из «Последних известий»: «Выручайте! Мне нужно срочно вылететь в Кисловодск, муж заболел». Через несколько минут ответный звонок. Во Внукове на мое имя забронирован билет, самолет вылетает в четыре утра.
Лечу до Минеральных Вод, там хватаю такси до Кисловодска. И вот наконец стучу в дверь гостиничного номера. Не отвечает. Колочу в дверь изо всех сил, кричу: «Женя, Женя!» Сбегаются горничные: «Гражданка, что хулиганите?» у Жени сонный голос: «Сейчас открою». Жалуется мне: «Побаливало сердце, знобило. Межиров привел врача, давление нормальное, но все равно как-то неприятно, тоскливо». Иду в городскую кассу, покупаю два билета, и в тот же день мы улетаем в Москву.
Семьдесят первый год вспоминаю со смешанным чувством: был он трудным годом, но и не без радости тем не менее.
Прихожу с работы, Ира и Женя на кухне. Переглядываются. Ира подметает пол — Анюта за что-то на нас в обиде, надо мне ехать к ней мириться: так уж у нас заведено. И, размахивая веником, Ира сообщает мне новость: «Мамочка, я выхожу замуж!» Как замуж?! Ей только восемнадцать лет, жениху — девятнадцать. Он замечательный парень, но девятнадцать лет! Щенок еще! Она видит отчаяние на моем лице и говорит: «Конечно, против твоей воли я не пойду…» Но я не могу сказать ей «нет». Боюсь вмешиваться, боюсь испортить ей жизнь. «Это твое дело, и только твое!» И ухожу от них, иду наливать себе ванну: хочу побыть одна.
Свадьбу отпраздновали 22 мая в маленьком зале ВТО. Отвезли Сашу и Иру на вокзал: в Ленинграде для них заказана гостиница, проведут там неделю. Мы вернулись с Женей домой. Я прошла в Ирину комнату, бросилась на ее кровать и залилась слезами: «Как я буду жить без нее, рухнула семья, все рухнуло!» Анюта сидит возле меня, гладит мне ноги. «Не плачь, дочка».
— Она меня всегда ждала с работы, выскакивала на балкон, иду я или нет, — и, рыдая, снова утыкаюсь в подушку.
— Что поделаешь, Танюшка, не убивайся ты так.
— Опустел дом, опустел дом, как жить теперь?
— Привыкнешь, Танюшка.
Приблизительно в то же время Жене предложили быть членом редколлегии по поэзии в журнале «Новый мир». Он обрадовался: «Знаешь, хочется побыть среди людей, а то все сижу и сижу дома. А Сикорского возьму заведовать отделом», я одобряю: «Правильно». Тем временем наступает лето, и Галя Евтушенко мне говорит: «Давай махнем в Коктебель». Прекрасно! Я еще ни разу не была в Коктебеле.
