Тигрица ткнулась носом в то место, где стоял Виктор, когда она бросилась на него. Пошевелила мордой, вдыхая еще теплый запах человека, и двинулась за ним сначала медленно, потом все быстрее и решительнее, не переставая при этом тихо рычать, и в этом страшном ее «уанг-уанг» слышалась такая боль и такая кровожадность, что Виктор окончательно потерял голову.
Он помчался напрямик через поляну, но тигрица скачками догоняла его.
Он снова стал кружить между деревьями. Цеплялся за спасительную мысль, что удастся запутать след и потихоньку удрать. Но у тигрицы слух был тоньше и ноги крепче, чем у него. К тому же — нюх. Этот нюх вел ее за Виктором, и полосатое тело мелькало в чащобе то тут, то там, все ближе, все быстрее.
Сердце у Виктора громко стучало, колени тряслись, и он чувствовал, что из этой игры в жмурки не выйдет живым. Нет, не уйти ему от тигрицы! Ошалев от ярости, она, слепая, роняя на землю кровавые капли из пустых глазниц, будет гнаться за ним по пятам без передышки, до конца, пока либо он, либо она не свалится.
Даже взобраться на дерево было невозможно — везде стояли деревья с такими мощными стволами, что их никак не обхватишь.
Спасения не было. Оставалось только бежать что есть духу за своим ружьем и поскорее зарядить его — патрон он держал наготове, судорожно зажав в руке.
Он помчался туда, где упало ружье. Только бы не зарылось дулом в землю, не закупорилось бы!
Оно лежало, должно быть, неподалеку, где-то за елями или немного правее. На бегу Виктор искал его глазами, а в глазах уже мутилось…
— На дерево, Вэй-ту! — кричал ему откуда-то Люй Цинь. — За тобой тигр!
Он глянул через плечо — со стороны поляны к нему подкрадывался молодой тигр. Виктор мигом взобрался на березу, благо ствол ее был не слишком толст.
Он еще лез, еще не добрался до ветвей, как ствол закачался от двух ударов. Это старая тигрица и ее сын почти одновременно подскочили к березе с разных сторон.
Встав на задние лапы, они передними таранили дерево, разрывая кору. Задрали головы, искали человека наверху, тигренок — глазами, а его слепая мать — нюхом. Человек был близко, она чуяла его над собой, и дерево уже поддавалось под тяжестью ее тела, тряслось от ударов. Она рванула его зубами раз-другой. Тигренок поспешил сделать то же.
Так они с разных сторон вгрызались в ствол. От него уже летели щепы.
Виктор, сидя на ветвях и прижимаясь к стволу, телом ощущал каждое сотрясение дерева, этого дерева его жизни. Он был уверен, что оно не устоит, неизбежно в конце концов свалится. Хруст березовой мезги в зубах тигров отзывался во всем его теле, и он уже не мог справиться со своими нервами. Вдруг поймал себя на том, что, как всегда в трудные минуты, твердит мысленно отцовские слова: «Только не ссылайся на нервы, Бибштек, нервов нет». Да, он все время машинально повторял это. Попробовал уже сознательно, всей силой воли внушить себе, что нервы — это действительно только отговорка трусов и нытиков. Но ничего у него не выходило. В голове мутилось. Он все так же дрожал и, как зачарованный, смотрел вниз, на двух хищников, дружно грызущих его дерево. А дерево свалится несомненно, удары сотрясают его все сильнее.
