— Полотенце! — взмолился он по-русски, протягивая руку. — Дайте полотенце!
Виктор сорвал с головы грязно-серое полотенце, которое служило ему защитой от мошкары, и бросил его пришельцу. Схватив полотенце на лету, тот разорвал его вдоль на две полосы и стал с лихорадочной торопливостью обматывать свои изодранные, кровоточащие ступни.
— Обходят нас! — сказал он сквозь зубы, указывая вниз на реку.
Справа, у излучины, где раньше стояли часовые, теперь, прячась за деревьями, шмыгали полицейские, а собаки их бегали по берегу, ища брода. В этом месте река текла спокойнее и широко разливалась. Значит, там, действительно, мог оказаться брод. А помешать им перебраться на другую сторону было невозможно: слишком далеко — по меньшей мере четыреста метров, и пули не долетят.
— Бежим!
Голый юркнул в мертвый лес. Там он, конечно, сразу увяз бы в колючих зарослях. Но Виктор крикнул: «Куда вы? Идите за мной!» — И тот, опомнившись, бросился за ним.
Чтобы облегчить дорогу своему голому спутнику, Виктор все время бежал впереди. Ведь на этой дважды пройденной им сегодня тропе даже сквозь одежду больно хлестали лианы и другие вьющиеся растения, впивались в тело острые концы сломанных, мертвых сучьев.
Не успели они выбраться из леса, как их настигли полицейские собаки.
— Стреляйте!
Та собака, что бросилась к ним первая, сразу упала мертвой, так как Виктор стрелял почти в упор и всадил в нее весь заряд дроби (пулевой ствол был пуст). На вторую набросилась Яга и впилась ей зубами в горло. Черная собака тоже напала на нее, и уже нельзя было стрелять в этот клубок тел.
— Ножом надо… Давайте нож!
Виктор поспешно вынул нож из футляра, подал ему, а сам стал заряжать двустволку. Он успел только увидеть, как дважды сверкнула сталь в поднятой руке беглеца, потом все утихло. Яга и черный пес сидели, высунув языки.
— Ну, все в порядке…
Они двинулись дальше гуськом, как и прежде, но уже медленнее и осторожнее.
Только на поляне они остановились. Прислушались — погони нет. Видно, маньчжуры, потеряв собак, отказались от преследования. А между тем и без собак беглецов можно было выследить. Здесь, на открытом месте, в этом легко было убедиться. За ними в траве тянулся кровавый след: кровоточили сквозь тряпки ноги русского. Да и весь он был исцарапан, исколот, тело его облепила туча мух и оводов. Ему, должно быть, было страшно больно. Руки у него тряслись так, что он с трудом перемотал на ногах тряпки, служившие ему и перевязкой и обувью.
