Сейчас он видел перед собой высокую, стройную девушку с манерами сдержанными и уверенными, в полном сознании своей красоты. Красоты удивительной в которой сочетались черноволосый и круглолицый Восток с раскосыми глазами и то, что дала ей Европа, — прямой изящный носик, мягкие волнистые кудри, нервная выразительность лица и чуткость ко всему, сказывавшаяся в движениях, голосе, взгляде.
— Ванная по коридору налево, а… то…
— Спасибо, я найду.
— Покойной ночи!
— Минутку! Ты еще не сказала мне, Кабарга, соблюдена ли торжественная клятва? Выполнен ли «Завет живущих»[15]?
Чьи-то туфли, которые Тао хотела унести, полетели на пол. А она повисла у Виктора на шее, болтая ногами в воздухе.
— Витек?
Чмокнула его трижды — в губы и обе щеки, — закружила на месте и затем, отодвинув от себя, но не снимая рук с его плеч, долго всматривалась в него с искренним восторгом:
— Ты представить себе не можешь, как ты мне нужен! Я уже хотела идти к тебе.
— Это было бы довольно затруднительно. Трамваи до меня не доходят, адрес очень запутанный.
— Смейся, смейся! А я бы тебя все равно нашла. Когда я чего-нибудь захочу, то для меня нет невозможного. Ну что мне, например, сделать сейчас для тебя? Говори! Только скажи — и все сейчас же будет. Ну?
— Ванна, может быть?
— Дурачок! Я думала, ты попросишь моей руки, а ты… Ладно, пойдем.
Она отвела Виктора в ванную и, засучив рукава, принялась мыть ванну.
— Брось! Ванна для меня даже слишком чиста, не ее надо щеткой тереть, а меня.
— Ничего ты не понимаешь. Это же для меня только предлог оставаться здесь, пока ты мне не расскажешь все, все! Ну, говори же ради бога! Начни с самого начала: вот ты пошел к Люй Циню — и что же дальше?
Виктор стал рассказывать. Тао, пустив воду в ванну, слушала с тряпкой в руке, то и дело перебивая его и от волнения подскакивая в наиболее драматических местах рассказа. То была уже совсем другая Тао. Даже трудно было поверить, что четверть часа назад эта самая девушка, надув губы, цедила: «К сожалению, не могу поручить этого никому из слуг…» Сейчас она вертелась подле Виктора и неутомимо расспрашивала обо всем, так что ему пришлось призвать ее к порядку:
— Послушай, мне все-таки хотелось бы вымыться.
— Ладно, ладно, ухожу… Вот мыло, а там висит полотенце.
Наконец-то Виктор мог осуществить свою давнишнюю мечту. Он принял ванну, вымылся на славу, искупал Волчка, которого мыло и белизна вокруг чуть не свели с ума. Только хозяину он мог позволить проделать с ним то, что делал Виктор, и, прижав уши, без воя терпел эти страшные муки.
