— Что ты там опять бормочешь?
— Молчи, язычник! Это из книги пророка Исайи, глава пятьдесят девятая. «В полдень спотыкаемся, как в сумерки. Бродим, как мертвые меж живыми…» Это о тебе, Казя… «Ревем…»
— Перестань!
— «Ревем мы все, как медведи, и стонем, как голуби. Ожидаем суда — и нет его, спасения, — но оно далеко от нас…» Ох, далеко, пся крев, даже еще не маячит впереди!
На улице, на морозном ветру, Виктор почувствовал, что пьян. Выпил он немного — насколько ему помнилось, только пять рюмок, но с непривычки его на морозе развезло. Сытый Волчок шел рядом, не терся о ногу Виктора, как давеча, но и вперед не забегал, все еще ошеломленный городскими впечатлениями и тем, что с ним произошло за последние дни. С ним и его хозяином.
— Нет, ты мне скажи, Казичек, — посмеиваясь, приставал к другу Коропка. — Скажи, потому что я никак не могу припомнить: когда же это ты был в лапах русских палачей? Может, ты маленько ошибся и палачи эти были не мужского, а женского рода? И не в лапы ты к ним погадал, а в объятья? Ой, терзали они тебя, терзали, это верно, а в особенности та ротмистрша, за которой ты гнался до самой Маньчжурии…
Доктор не отзывался. Шагал хмурый, утонув головой в бобровом воротнике и шапке, и мысли его, видимо, были где-то далеко. Раз он даже остановился и, кажется, хотел повернуть обратно, но, махнув рукой, зашагал дальше.
Расстались на углу. Коропка свернул на боковую улицу, а доктор повел Виктора напрямик к своему дому. Этот трехэтажный серый каменный дом принадлежал ему, здесь он жил, и здесь же помещались его лечебница и аптека. Виктор посмотрел вверх, ища среди окон третьего этажа то, у которого стояла его койка, когда он лежал после операции в лечебнице доктора Ценгло.
— А Тао дома? — спросил он.
Открывая своим ключом входную дверь, доктор ответил шепотом, в явном замешательстве:
— В том-то и дело, что дома. А я не хочу, чтобы она нас увидела.
Он тихонько закрыл за собой дверь. Посветил в передней фонариком, чтобы Виктор мог раздеться. Потом и сам снял шубу, башмаки и в одних носках пошел, крадучись, к застекленной двери. Тут откуда-то сверху раздался девичий голос:
— Надень ботинки, надень, я все равно слышу, что ты вернулся от нее.
— Ч-черт, — прошипел доктор и включил свет. — Теперь можем идти смело. Собаку тоже веди, а то она тут поднимет вой.
— С кем ты там разговариваешь? — спросил тот же голос. — Кто это?
— Человек, с которым молодой девице не следовало бы встречаться.
