— Ничего, — удивился Ваня. — Мы просто поболтали. Он спросил, когда ты придешь, пожалел, что разминулись. Такой интересный…
— Он тебе угрожал?
— Нет. Сансаныч, ты чего? — насторожился Ваня.
— С собой звал? — настаивал Ильинский.
— Ну говогил (Ванька, когда волновался или был взбудоражен, забывался и начинал смешно грассировать), что можно в море выйти или поехать поохотиться… С тобой… и с ним. Что вы дгузья…
В комнату на крик Саныча влетела Ксюха:
— Он тебе что-то давал? Ну-ка в глаза смотреть! Что дал?! Я точно знаю, что дал! Не врать мне!
Ванька обиженно засопел и полез в карман. Достал складной ножик с резной рукояткой.
— Ну вот, дядь Витя подагил. Спросил, ходил ли я на охоту, и сказал, что у мужчины-охотника должен быть нож. Свой.
— Нож или отец дарит, или в бою добывают! — проревел Саныч. — Ну-ка дал сюда!
Ванька, внезапно ощетинившись, прижал нож к себе и завопил: — Не дам! Это мое! Это мне подарили! Я с ним игаю! А ты вообще со мной не иггаешь! И… И… и… Подарки — не отдагки!
Ксеня, отмахнув рукой Саныча, присела рядом с Ванькой:
— Кыця моя сладкая, это шо за бунт на корабле? Или тебе игрушек мало?
— Я… я… вообще в игрушки не играю уже!.. Я взггослый!.. — закричал Ванька.
— Тем более, — гладила его по руке Ксения. — Тем более… Чужой дядя… Не очень хороший…
— А чего вы его пигогами когмили, если он нехороший? — продолжал истерить Ваня.
— Повторяю, — вмешался басом Саныч, — я за тебя отвечаю. Вместо отца, пока матери не вернем. Нужен нож? Заслужи, докажи, что взрослый, — подарю. Настоящий кинжал или кортик морской. А этот подарок мы вернем. Иначе… Иначе, понимаешь, — тихо и доверительно заговорил он, — у меня из-за него неприятности крупные будут. Понял? — Саныч протянул лапищу и замер.
Ваня всхлипнул и положил в нее нож:
— Все равно так нечестно!
Саныч и Ксеня сидели на кухне. На столе между ними лежал злополучный ножик.
— Вот же ж холера на мою голову! — вырвалось у Ксении. — Вот падла! Все его подарки в скандалы превращаются. Что тогда, шо теперь…
— Не понял? — Саныч ревниво повернул ее к себе.
— Да тихо ты — хлопнула она его ладонью по загривку. — Тихо! Он за Женей ухаживал, когда я младше Ваньки была. Сначала думала — обозналась. Потом поняла: точно он. Блатной. Из воровской семьи. Столько нам гембеля пристроил! Чуть Петьку Женькиного не зарезал… А потом пропал… И я его с тех пор и не видела… Знала, что расстреляли. А тут нате — как черт из табакерки… — Ксеня горько вздохнула. — И шо теперь?
