— Ты принял причастие?
— Да, господин, — стал кланяться мужик, он явно был испуган, понимал, что сейчас решается его судьба.
— И раскаялся? — усмехался кавалер.
— Раскаялся, господин, — отвечал мужик. — Сполна раскаялся.
— А брат Ипполит тебе сказал, что я тебя не отпущу, что всех баб, что покаялись, я к себе в имение заберу.
— Сказал, сказал, — кивал мужик.
— А тебя так и вовсе в крепость возьму.
— Ну что ж, и в крепостных люди живут, — вздохнул мужик, — тем более что монах говорил, что человек вы добрый, людишек своих не обижаете без дела. Только уж раз берете меня в крепостные, так бабу мою другим не отдавайте.
Нет, не верил Волков подлецу, не верил, что хитрец раскаялся, но кавалер был уверен в себе, знал, что раз солдат, людей свирепых и сильных, в кулаке держит, то уж с мужиками и подавно совладает.
— Ладно, — произнес полковник, — бабу твою и детей, коли есть, тебе оставлю, но ты у меня в поместье до конца дней грехи свои отрабатывать будешь.
— Уж лучше отрабатывать да жить в вашей земле, чем в петле болтаться на деревьях этих, — резонно рассуждал мужик.
— И не думай, что сбежишь, — Волков погрозил ему плетью. — Не выйдет!
— Да куда же бежать, с бабой-то и детьми.
На том разговор и закончили. А вот Рене, что слушал их и не встревал тут, заговорил негромко и возмущенно:
— Вы, что же, их милуете?
— Милую, — коротко и твердо, чтобы пресечь дальнейшие прения, отвечал Волков.
— Они Бертье убили, и стольких других людей, и солдат ваших, а вы их милуете? — не унимался капитан. — Неужто они заслужили прощения?
— Вам, родственник, я, кажется, в приданое дал за сестрой и землю, и пару людей к ней?
— Причем здесь это?
— Так вот: я еще вам дам пятерых крепостных. Пусть хамы не кровью, так потом свои грехи искупят. Пусть за друга нашего, за Гаэтана Бертье, сполна отработают.
— Но… — начал было капитан.
Волков остановил его жестом:
— Всех, кто причастие примет и покается, милуйте, как велит нам наш Бог милосердный Иисус, но тут же записывайте их в мои крепостные. Вам ясно, капитан?
— Как прикажете, — отвечал Рене с поклоном.
— Брат Ипполит, всех перед казнью спрашивай про причастие, всем предлагай милость и мое покровительство, — крикнул он громко, чтобы мужики, что готовились умереть, слышали.
Брат Ипполит стоял довольный, а Волков повернул коня и поехал в лагерь. Он даже не верил тому, как все хорошо для него оборачивалось. Многие из схваченных мужиков ни висеть, ни тонуть не захотят. И в его большой, но пустой земле появятся люди, сотни людей, его людей. Они будут как раз к тем землям, что осушил Еган. И к тем, что стояли заброшенные южнее Эшбахта. Да, все складывалось отлично. Хорошо, что монах такой молодой и добрый. Другой бы какой мужичье щадить не стал, а этот… Сердобольный оказался. Видно, права была Агнес, домой кавалер вернется и со славой, и с богатством.
