К а т е р и н а. Никто тебе не даст этого богатства, ты сам его возьмешь. Вон оно — за корытом лежит.
Р ы г о р (не веря ушам). Ты что это говоришь?
К а т е р и н а (порывисто обнимает его, целует). Милый мои, сладкий мой, глупенький мой! Неужто ты еще не понял? Теперь мне не придется идти за нелюбимого, за урода — за этого пана Шмигельского.
Р ы г о р. То есть как это? Ты что хочешь сказать?
К а т е р и н а. Читал бумажку, что у тебя на хате наклеена?
Р ы г о р. Читал.
К а т е р и н а. Пятнадцать тысяч как с неба.
Р ы г о р (ошеломлен). Продать его?!
К а т е р и н а. Разбойника, который людей убивает, это не грех.
Р ы г о р (хочет возразить). Но…
К а т е р и н а (зажимает ему рот рукой). Молчи. Ты же глупенький, ничегошеньки не понимаешь. (Клонит его на подушку). Я тебе все расскажу. Пятнадцать тысяч — это не шутка, это столько денег, что тебе, дурню, и не сосчитать.
Рыгор хочет возразить.
Молчи, молчи, я тебе еще не все сказала. На пятнадцать тысяч, ты знаешь, что мы сделаем? Да мы купим десятин сорок земли, поставим дом, коня доброго заведем, справим возок.
Рыгор начинает прислушиваться.
Как наденешь ты бурку с башлыком, сапоги хорошие обуешь, запряжешь жеребца в возок, да как поедем на ярмарку, так все местечко залюбуется, на нас глядя. Наше деревенское мужичье только шапки ломать будет перед нами. Сам Шмигельский не побрезгует с тобой водиться.
Р ы г о р. Пошел он к черту!
К а т е р и н а. А какое хозяйство мы заведем! Коров голландских, свиней английских. Нежные они, правда, присмотр нужен, зато когда откормим кабана!.. Батрачку возьмем, она и будет ходить за ними.
Р ы г о р (вдруг вскочил и сел). Ну, ты мне барыню не строй! Сама не хворая походить за ними. Батрачка еще свиней мне уморит.
К а т е р и н а (закрывает ему рот). Тихо! Чего ты кричишь? Раньше еще деньги в карман положить надо.
Р ы г о р (опомнившись). Ах… Как же это сделать?
К а т е р и н а (встает, подымает веревку от лаптя и подает Рыгору). На!
Р ы г о р (держа веревку). Зачем это?
К а т е р и н а. Вяжи! Только осторожно: заложи сначала за одну руку, потом за другую, а тогда — раз. Пока опомнится спросонок, ты его и скрутишь.
Р ы г о р (держа веревку). Одну страшную минуту пережить, и тогда ты моя, и богатство, и счастье на всю жизнь… Все равно как сон какой или сказка. А как руки у меня дрожат! (Идет к полатям, осторожно берет корыто и ставит под полати, чтоб не мешало. Стоит с веревкой в руках над Данилой.) Катя, он же проснется!
