Х а л и м о н. Царапается, чтоб она сдохла.
Д а н и л а. Развяжите.
Михаль развязывает ремешок и подпоясывает им свои штаны. Халимон вынимает шаль изо рта пани Яндрыховской.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Во имя отца и сына и святого духа, аминь. Матка боска, где же это я?
Д а н и л а. У меня в гостях.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. А вы — начальник?
Д а н и л а. Начальник.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Ваше лицо… Я вас где-то видела, но сейчас… ничего не помню.
Д а н и л а. Зовут меня Данила Дрыль. Мы как будто знакомы.
Пани Яндрыховская падает в обморок.
Д е д Б а д ы л ь. Хе-хе. Видать, что знакомы.
Х а л и м о н. Михаль, давай дикалону, пани окочурилась.
М и х а л ь. Где я тебе возьму?
Х а л и м о н. Под вывороченным пнем… Целая лужа.
Михаль идет.
(Прикладывает ухо к груди пани.) Живая, сердце трепыхается.
Михаль приносит в шапке воду. Халимон обмакивает руку и брызгает пани в лицо. Она, открывает глаза и медленно садится.
Д е д Б а д ы л ь. Попрыскать бы ее, гадюку, как она нас прыскала.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я (становится на колени и заламывает руки). Боже милосердный! Молюсь тебе, как сын твой молился в саду Гефсиманском. Если можно, пусть минует меня чаша сия. Пошли огонь небесный, пусть ударит гром и испепелит дотла негодяев, поднявших руку на верную слугу твою.
Д е д Б а д ы л ь (замахиваясь посохом). Ах, паскуда! Вот как трахну, так будет тебе гром.
Д а н и л а. Погоди, дед. Мы все сделаем по порядку.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Болесь, дитя мое! Прощай навеки!
Д а н и л а. Не помирай, пани, ты нам еще нужна.
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. На глумление? Лучше смерть.
Д а н и л а. Мы караем, но не издеваемся… Болесь — это ваш сын, уездный начальник?
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Мой сын.
Д а н и л а. То самое ваше дитятко, от которого весь уезд стонет?
Пани Яндрыховская молчит.
Вы знаете, что от него весь уезд стонет?
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Мой сын выполняет ту миссию, которую возложила на него отчизна.
Д е д Б а д ы л ь. Погоди, мы еще припомним ему эту миссию.
Д а н и л а. А на пани отчизна тоже возложила миссию — народ истязать?
П а н и Я н д р ы х о в с к а я. Я слабая женщина, я никого истязать не могу.
Х а л и м о н. Ах, чтоб ты сдохла, слабая! Михаль, покажи ей, как она тебя расписала.
М и х а л ь (с серьезным видом развязывает ремешок. Глядя на Данилу). Показать?
Д а н и л а. Не надо. Пани и так хорошо помнит.
Д е д Б а д ы л ь. Сама же как будто на конюшне была.
