— Опасная твоя химия, сынок. Ведь только начал, и уже раненый весь.
— Ну, не ной, не ной! — строго оборвал ее отец. — На работе всякое бывает. Давай-ка, химик, ложись. Лечить будем.
С улицы прибежал Никитка. Напуганный, он спрашивал, растирая кулачками сами собой выступившие слезы:
— Борьку химия повредила? Борька, больно тебе?
— Пожалей его. Он на производстве пострадал.
Теперь уже втроем они укладывали тебя в постель, бегали, хлопотали, гладили по голове и целовали. А ты не протестовал, ты постанывал и вздыхал, а самому было отчаянно приятно. Ты ощущал себя совсем маленьким и беспомощным мальчиком, вроде твоего братика Никитки, а не всемогущим рабочим-химиком, которым ты полноправно числился вот уже целый месяц.
Три дня Борис пробыл дома на положении больного, наслаждаясь бездельем и вниманием родных и друзей. Обычно только Ваня Ревнов да Костя Туфлин заходили к нему домой, они были вроде свои. Аркадия Фиалковского, например, или кого другого из интеллигентных семей он никогда не звал к себе из гордости: их могли удивить теснота полуподвального жилья и убогость обстановки. Из маленьких окошек увидишь ноги прохожих, их башмаки, вот тебе и весь вид. Но сейчас ничего нельзя было сделать, никому невозможно было отказать, ребята шли и шли один за другим. Лишившись школы, бедняги искали любого повода встретиться. К вечеру они набились в комнату целым классом. Сестра и мать Бориса едва успевали таскать отовсюду табуретки и стулья.
Ваня и особенно увлекающийся Костя красиво расписали аварию с сушилкой, Борис превратился в героя. Девочки ахали, глядя на ожоги и синяки. Лена незаметненько оказалась рядом с постелью, где полулежал пострадавший, и как села, так и не сдвинулась с удобного места — удобного для говорящих взглядов, для скупых и потрясающих нечаянных прикосновений.
Незаметные для ребят взгляды и встречи робких рук были мгновенно замечены матерью и сестрой, с большим интересом наблюдавшими из соседней комнатешки за товарищами и особенно за товарками Бориса. Женщины сразу разглядели милую девушку с толстой русой косой, незабудковыми глазами, доброй улыбкой и удивительно яркими, красивыми зубами. Других девушек они тоже оценили: и Марину с гипнотически могучим взглядом чуть раскосых глаз и пламенем, пробивающимся сквозь смуглоту щек, и нарядно одетую Галю, заметно смущающую парней непривычно коротким и непривычно открытым платьем. Женщины увидели, что Борькин закадычный друг Ваня Ревнов не умеет скрыть своего отношения к хорошенькой, веселой и, кажется, очень строптивой девушке. И высокая, стройненькая и тонюсенькая березка — Наташа Светлова, успевшая где-то красиво загореть, тоже им нравится, все девушки хороши, что и говорить, только Лену они предпочли остальным, одобрив вкус Бориски.
