— Я прижимал, и я вытащил занозу, а на остановке нашел подорожник и приложил его. Боялся, чтоб не нарвало.
Великан поставил на стол поллитру, и они ее выпили. Оля покачала головой — «нет», и он опять вспомнил маму, она так же беззвучно отвечала: нет. Слезы снова потекли без предупреждения, какие-то неправильные слезы, они текли и саднили, как саднит кислота. И он, глядя на молодых, сказал сквозь слезы:
— Кислотный у меня дождь, вредный.
— Да ладно тебе, Никифор. — И это было в первый раз, когда здесь прозвучало его имя. И сразу стало легче, и он попросил, чтобы ему написали их точный адрес и фамилию великана, а он оставит свой, и упаси боже им потеряться снова.
И они выпили за это, сцепив руки.
Татьяна все мечтала поехать в Луганск. До этого они с матерью снова были у бабушки.
— Ты помнишь коллективизацию? — спросила Татьяна.
— Мы городские, — важно ответила бабушка. — Твой прадедушка был счетоводом на фабрике. Или не счетоводом? Я забыла. Были какие-то люди из деревни… Ой! Вспомнила! За мной ухаживал один. У него была беременная жена, и он… понимаешь? Имел на меня виды… в определенном смысле…
— А в каком это было городе?
— Не помню. Помню, что мы оттуда в Луганск ездили через Лисичанск, а в Артемовск через Рубежное. На лошадях, конечно, а потом и по железной дороге, когда лошадей не стало. А в Попасной у нас жила бабушкина сестра. Но к ней был большой крюк, через Славянск. Какие там были курорты! Артисты приезжали. Пантофель-Нечецкая…
— Значит, коллективизацию ты не помнишь и Луганск не знаешь.
— Или не знаю, или забыла. Я помню другое, более страшное. — Она стала говорить тише. — Голодомор тридцать второго года. Ты не поверишь. Люди съели собак. Говорят, что были случаи людоедства. Ты пишешь исторический материал, напиши про это.
— Какое там! — ответила Татьяна. — Просто очерк про убитую семью. Ищу концы в прошлом.
— Концы, — задумчиво сказала мать. — Что это за слово? Что оно означает?
— Конец — всему делу венец.
— Венец, — задумчиво говорит бабушка. — А мои родители венчались в Бахмуте. Там была очень красивая церковь. Ее построили… Или это гимназию построили?.. Да, да, это точно — промышленник Луганский. Я вспомнила! Теперь такие люди называются спонсорами. Смешное слово. Вот видишь, я не полная идиотка, я помню Луганских. А я уже не венчалась с этим идиотом, твоим дедушкой.
— С чего это вдруг он идиот? Милейший у меня был дед, — говорит Татьяна.
— Ты ничего не понимаешь в мужчинах. — Бабушка сжала ей руку, как бы побуждая: молчи. — Такие глупости лезут в голову от твоих вопросов. Но дедушка все-таки немножко был идиотом. Скажи лучше о себе. У тебя так и нет детей?
