— Кому оно принадлежало — ей или вашему отцу?
— Оно принадлежало мне, — сказал Рамбалан. — Это жреческий перстень. Знак служения Ингераде, великой богине любви, моря, материнства и ласки.
Атреус прикусил губу.
— Я очень хочу помочь вам, — сказал он наконец. — Но мне нужно подумать. Слишком много колец.
— Да, — горько произнес Рамбалан, — я так и знал. Слишком много колец.
Атреус коснулся его плеча.
— Те деньги, которые ваша мать выручила от продажи, — они помогли вашей семье?
— Наверное, — Рамбалан одним махом допил свое вино и налил еще. — Не помню. Для меня это не имело значения.
— Энтикон, Энтикон… — Атреус повторял название острова, пытаясь вызвать в памяти какие-то картины. — Погодите-ка. Это было после шторма. Ужасный шторм! Мы шли тогда на «Рыжем Кальмаре» от Рагеза. Я не хотел тратить деньги, которых у меня было совсем немного, и поэтому плыл не пассажиром, а каким-то «младшим матросом» или что-то в этом роде. Большую часть времени я мыл палубу. Самое тупое и бессмысленное занятие из всех, которыми я зарабатывал! Впрочем, вам оно, очевидно, знакомо.
Если он рассчитывал вызвать у собеседника хотя бы подобие улыбки, то просчитался. Рамбалан оставался очень мрачным.
— Продолжайте, — приказал он.
Атреус решил не обращать внимания на этот резкий, почти грубый тон.
— «Рыжий Кальмар» бросил якорь в порту Энтикона, чтобы переждать шторм. Мы задержались там больше, чем на десять дней. У меня появилось время побродить по острову, но там немногое заслуживало внимания. Да еще этот шторм! В кабаках не пили, а обсуждали гибель моряков и кораблей, прикидывали, кто наверняка утонул, а кто еще мог спастись. Время от времени вбегал какой-нибудь мальчишка с очередным известием, и все бросались на берег… Ужасно. Вот тогда-то я и встретил ту женщину, вдову. Она постоянно плакала. Никогда не видел, чтобы человек так плакал! Она даже не всхлипывала. Она разговаривала, ела, пила, принимала какие-то решения, а слезы все текли и текли. Она их не вытирала. Вся одежда на ней промокла, но на это она тоже не обращала внимания. Она сама подошла ко мне.
«Люди говорят, что вы торговец, — сказала она. — Что вы покупаете разные безделушки».
Я удивился — быстро же разошлась обо мне молва!
Очень осторожно я ответил ей, что приобретаю некоторые вещи, которые не нужны их прежним владельцам, поскольку рассчитываю когда-нибудь открыть лавку. Если у нее есть что-нибудь на продажу, я с удовольствием посмотрю.
