Она пожала плечами.
— Так что, солдат, принимайся за дело, да поскорее.
И пока Элаин рыл могилу, Адара спокойно стояла рядом и наблюдала за ним. Кажется, она продолжала его оценивать.
В конце концов Элаин заговорил снова:
— Могу я задать вопрос, Магистр?
— Разумеется. Это твое право.
— Этот оборотень… Ты справилась бы с ним без моей помощи?
Она посмотрела прямо ему в глаза.
— А ты как думаешь?
* * *
Об этом эпизоде неизменно вспоминал Элаин, когда вокруг него велись разговоры о Магистре. Наверное, Адара знала, что вызывает острое любопытство своих людей. Она ни с кем не сближалась, ни перед кем не раскрывала душу. У нее не было ни доверенных лиц, ни фаворитов. Никого она не удостаивала своей дружбы.
Среди солдат Ордена имелись как мужчины, так и женщины, хотя мужчин было больше. Но и с женщинами Адара не заводила дружеских отношений. Держалась с ними так же отстраненно, как и с мужчинами.
Иногда возникало ощущение, будто Магистр вообще не нуждается в людях. Но, разумеется, это ощущение было ошибочным. Те силы души, которые обыкновенные люди расходуют на отношения друг с другом, Магистр отдавала своему господину — Вересу, неистовому богу войны.
Случалось, Элаин думал, будто хорошо понимает Адару. Однако в то же время он отдавал себе отчет в том, что это иллюзия — читать сердце Магистра не дано простому смертному.
Элаин не смог бы ответить на вопрос — почему его избрали для служения в Ордене. Он был младшим сыном простого кожевника, жившего в Олае. В молодости его отец был лучником. Этим же делом занялся и средний сын; старший перенял отцовское ремесло. Младший еще не выбрал, чему посвятит жизнь, когда в дом его отца явилась жрица Вереса.
Богу войны, столь почитаемому северянами, традиционно служили женщины. По меркам изнеженного Юга, они вряд ли могли бы считаться красивыми: рослые, сухощавые, с быстрыми, резкими движениями. У той, что пришла к кожевнику, было скуластое немолодое лицо. Годы, проведенные в сражениях и ритуальных бдениях, преждевременно состарили эту женщину, хотя и не лишили ее своеобразной привлекательности. Она занимала в жреческой иерархии довольно высокое положение, о чем свидетельствовал расшитый золотыми спиралями темно-фиолетовый капюшон, прикрывавший ее волосы. Невнимательному взору казалось, будто одежда жрицы обрызгана водой — но то были крохотные драгоценные камни, прикрепленные к ткани щедрой россыпью.
Более молодые жрицы рангом пониже носили белые одежды с фиолетовыми узорами. Их короткие туники были туго перетянуты золотыми поясами, а на ногах красовались фиолетовые кожаные сапожки с золотыми пряжками. Каждая носила два меча за спиной; поэтому таких жриц называли «крылатыми».
