Но, наши жизни разделив,
Пустыня пролегла —
Как бурный штормовой прилив,
Безжалостна и зла.
Она коварна, как тропа
В глуши, в разбойный час;
Закон и Злоба, Власть, Толпа
Поощряемая крестным, Селин сразу же вернулась в театр. Когда Тальони повезла «Сильфиду» в Россию, управляющий дал ей хорошую партию в одном из балетов, позволив остаться в Париже, чтобы она могла каждый вечер возвращаться домой, на бульвар Капуцинов. Софи, которая была предана своей благодетельнице и чувствовала малейшую перемену в ее настроении, с облегчением заметила, что работа, репетиции, успех, восхищение поклонников начали постепенно вытеснять из головы покинутой Селин неотступную мысль о предательстве. Хотя, конечно, известие о том, что граф Жильбер де Вуазен женился на Мари Тальони — и сделал это открыто, по всем требованиям закона, — вновь всколыхнуло в ее сердце причиненную англичанином боль.
Селин продолжала страдать, но уже не каждую минуту. Когда Адель смешила ее своим детским лепетом или когда Софи и Туссен с восторгом рассказывали ей о своих занятиях — страдание отступало. И когда Морис вместе с остальными учениками неожиданно устраивал в зале кукольный спектакль — в котором главной героиней, преображенной в императрицу Индии, была сама хозяйка дома. И когда Олимпия подбивала ее на поединок на шпагах или на скачки в аллеях Тюильрийского сада.
Шли месяцы, и Софи замечала, что боль Селин уже не такая острая: она не исчезла, но затаилась в дальнем уголке души, как рана старого солдата, ноющая лишь при смене времен года.
Времена года! На улице Маркаде о них напоминал только холод с кашлем до надрыва легких или, наоборот, жара, забиравшая все силы. Софи никогда не забудет впечатления от первого лета, проведенного за городом, в поместье Поммельер, принадлежавшем Гражданину Маркизу. Она открыла для себя тенистые тропки, ручьи, пшеничные поля цвета солнца, усеянные красными маками. И носящихся по небу ворон. И светлячков, которых Туссен собирал в траве и сажал в стакан — к удивлению и восторгу ничего этого не знавшей маленькой горожанки. Сколько раз Софи возвращалась мыслями к Фантине, которая родилась в деревне, а жизнь провела среди серых грязных камней городских окраин, где вместо ручьев с прозрачной водой — потоки грязи, а вместо уток — лишь известковая муть, помои да испражнения.
На мощеной площадке перед господским домом Адель сделала свои первые шаги, а однажды, когда Соланж на мгновение отвлеклась, залезла на бортик бассейна с рыбками и свалилась в воду; впрочем, она была мгновенно оттуда извлечена Гражданином Маркизом, подцепившим ее за поясок своей палкой.
