Когда с едой было покончено и вожди потребовали песню, Ганиеда взяла лиру и запела. Я удивился не тому, что она поет, потому что голос у ней был и впрямь красивый, но тому, что у богатого и могущественного владыки нет барда, а то и двух. Да он мог бы держать полдюжины придворных певцов, чтобы те возносили ему хвалы и пели о мужестве его витязей.
Закончив петь, Ганиеда подошла ко мне и потянула меня за рукав.
— Идем.
— Я хочу видеть, что будет.
— Нас это не касается. Пошли. — Разумеется, она имела в виду, что не касается меня.
— Пожалуйста, — взмолился я, — давай выясним, что будет. Если на севере неспокойно, об этом стоит знать и моим родичам.
Она кивнула и села рядом со мной.
— Зрелище будет не из приятных. — Голос ее был жестким, как каменные плиты на полу.
Почти сразу Кустеннин поднялся и раскинул руки.
— Друзья и родичи! — воззвал он. — Вы пришли сегодня есть и пить за моим столом, и это славно. Король должен поддерживать свой народ, делиться с ним во дни мира, оберегать его во дни бедствий.
Те, кто сидел с ним рядом, одобрительно застучали по столу кубками и рукоятками кинжалов. Я заметил, что Гвендолау исчез из-за стола.
— Еще одно право короля — сурово расправляться с врагами. Наши отцы защищали свою землю и людей в тяжелые времена. Тот, кто попустил врагу вторгнуться в свой край, убивать его подданных, жечь их поля и добро, — не достоин своего имени.
— Верно! Верно! — закричали вожди.
— И всякий, кто обратился против сородичей, такой же враг, как морские волки на боевой ладье.
При этих словах зал смолк. Огонь трещал в очаге, за стенами выл ветер. Капкану оставалось только захлопнуться, но вожди еще не осознали этого.
— Лоетер! — вскричал король. — Так ли это?
Я стал искать глазами того, кого он назвал. Это оказалось нетрудно — после королевских слов вокруг него образовалась пустота.
— Так, повелитель, — отвечал Лоетер, узколицый верзила с брюхом, как у борова. Он беспокойно огляделся.
— Ну, Лоетер, как мы наказываем тех, кто предает собственных родичей?
Теперь все глаза смотрели на Лоетера. У того на лбу выступил пот.
— Мы лишаем их жизни, повелитель.
— Мы убиваем их, Лоетер, так?
— Да, повелитель.
Кустеннин мрачно кивнул и оглядел вождей.
— Вы слышали, этот человек сам изрек себе приговор. Да будет так.
— Что за безумие? — закричал Лоетер. Он вскочил, держась за рукоять кинжала. — Ты меня обвиняешь?
— Не я тебя обвинил, Лоетер. Ты сам себя обвинил.
— В чем? Я ничего не делал.
