И мозг, затуманенный чувствами, отмечает, что я неожиданно полон сил и ощущаю себя полностью отдохнувшим. А еще я улыбаюсь, против своей воли, вопреки мыслям о том, что нужно идти к Земцову — он вечно ждать не будет.
Но… не могу уйти. Особенно теперь, когда она замерла на мне сверху, когда ладошки поглаживают мою грудь, когда, раскинув ноги по обе стороны от моих бедер, она касается моего паха влажными складочками…
Я шумно сглатываю и подчиняюсь ей:
— Солнечная моя девочка, сладкая моя, красивая, чистая моя… ты устала, я знаю, — шепчу хриплым чужим голосом и понимаю, что, должно быть, я прав — если я чувствую себя отдохнувшим, здоровым и сильным, счастливым и любимым, значит, по главному закону физики — эта энергия, наполнившая меня, не могла взяться из ниоткуда, ее я «потянул» из Миланы. — Ты поспи немного, отдохни…
— А я и не устала совершенно, — насмешливый совершенно не сонный и абсолютно бодрый голосок раздается прямо у моего уха. — И не уговаривай! Я все твои уловки вижу насквозь — меня спать заставишь, а сам уйдешь!
Да-а, так бы мне, наверное, немного легче было уйти от тебя. Наверное, но далеко не факт. Я даже думать не желаю о том, что скоро придётся оторваться, расстаться, покинуть тебя — так я воспринимаю уход к Земцову на пару-тройку часов! И мне безумно нравится это моё странное состояние, эта наша словесная игра…
— А как же наши стражники, которые стоят у двери вот уже… час? Они больше тебя не смущают?
Ее губы вдруг обхватывают мочку уха, втягивают в рот. И когда она начинает посасывать, я забываю обо всем, и руки сами начинают путешествовать по гладкой коже ее спины. Я, конечно, забываю и свой вопрос, но она, чуть отодвинувшись, произносит горячим шепотом прямо в ухо:
— Я хочу смутиться еще разочек.
И я хохочу. Правда, только до того момента, как рука моей девочки ложится на мой вновь каменный член. О-о, я тоже хочу… и не раз!
Но нельзя. Не могу, не хочу, чтобы ей было больно снова. Я же не пацан, озабоченный похотью, должен понимать… я уже причинил ей боль в первый раз. Но именно таким — молодым, влюбленным по уши, и кипящим страстью к одной единственной, я себя сейчас и ощущаю.
И нет больше моего вечного одиночества, нет темноты — только свет, только ее тепло, только радость от прикосновений, только счастье быть любимым и любить самому.
Знаю, что нужно убрать ее руку. Но с нею я слаб и безволен, я не могу и не хочу прерывать эти неумелые, но настойчивые ласки. Да мне вообще все равно, что подумает обо мне Земцов. Тем более что я понял, как поступить и что ему предложить. Я уже знаю, как спасти всех нас. Я вообще очень четко и ясно представляю себе весь расклад.
