— И получалось?
— Всегда.
— То есть… у тебя никого не было? Ты ни с кем…
— Нет.
Важно ли это для меня? Что-то изменилось бы, если бы у Миланы был мужчина до меня? Не изменилось. И да… важно. Важно! Никого не любила. Моя. Только моя. И как же жаль, что я не так чист перед ней, что и любил, и желал, и был с другими! Когда-то был, в другой, в прошлой жизни.
— Милая, может быть, — начал говорить против своего желания, но так, действительно, было бы гораздо лучше. — Не нужно здесь и сейчас? Выберемся отсюда, уедем… домой? И всё это… будет потом обязательно?
Я уговаривал ее? Или себя? Потому что руки, вопреки словам, скользили по спине, касались дорожки позвоночника, разминали не по-женски упругие мышцы на предплечьях — и это было необычно и волнительно — осознавать, насколько она особенная, непохожая на всех, кто был до…
— Не хочу, чтобы он, Егор, был первым. С тобой хочу. Чтобы хотя бы раз узнать, как это бывает, когда любишь.
Знает? Бедная моя девочка, как, наверное, напугана она! Мне безумно хотелось защитить Милану, успокоить, но пока я и сам не знал, что с нами будет завтра. Потянул ее за руку на колени, закрывая руками, прижимая, чтобы не замерзла в холодной комнате, а еще, чтобы знала, что никакому Егору никогда не достанется!
— Женя, они хотят, чтобы я родила ребенка, из которого… из его тельца, крови… я не знаю, чего именно… но, в общем, убить его хотят и сделать специальное средство, чтобы колоть бойцам и получать уникальных солдат с особенными способностями.
Она дрожала. Теперь уже не от возбуждения, я это улавливал четко, а от страха, от осознания всего ужаса того, что ей пришлось узнать.
— Не-ет, не бойся, я не позволю. Они тебя не получат. Никогда. Только через мой труп.
— Не говори так. Лучше поцелуй меня! Я все время думаю, что вот сейчас кто-нибудь войдет, и все закончится.
И я, наплевав на доводы рассудка, призывавшего не делать этого, поцеловал…
Какой же он нежный… какой ласковый. Такой потрясающе мужественный… Только бы никто не пришёл, только бы никто не постучал, не забрал у меня мое короткое счастье. А это, действительно, ни с чем не сравнимо — быть в его руках, целовать его губы, касаться пальцами родинки на скуле, трогать жёсткие волосы на затылке!
Я видела его реакцию и не понимала, почему именно так ко мне… Я — обычная, не самая привлекательная, не женственная вовсе… А он подрагивает всем телом и мурашками покрывается, когда я стаскиваю через голову его футболку и намеренно провожу при этом подушечками пальцев по гладкой коже на груди! Если это — химия, предопределенность такая, как говорит он, если по-другому быть не могло, и то, что между нами сейчас происходит — судьба, то я благодарна ей! Даже придумать не могу, за что она сделала мне такой подарок — потрясающего, самого красивого, самого лучшего в мире мужчину!
