Так и я… нашёл свой источник… неповторимый и единственный… и целовал ее до одури, до состояния, когда уже неважно, прослушивают ли комнату, подсматривают ли за нами. Пусть… главное, чтобы не мешали…
Она сама отодвинулась, заставляя тянуться следом, потому что мне было мало… всегда теперь будет мало… Я с трудом сдержал стон разочарования, когда Милана соскочила с кровати. Но потом я понял зачем… И, как никогда, пожалел, что не могу этого увидеть.
Она закрыла дверь, громко щелкнув замком в полной тишине комнаты. И, шагнув в мою сторону, начала раздеваться.
— Не-е-ет, так не пойдет, я сам хочу! Иди ко мне, — и в ответ на мою просьбу, она тут же решительно шагнула ближе и остановилась прямо возле кровати, уперевшись ногами в мои колени…
«Успела снять только свитер», — с каким-то облегчением думаю я.
Я захватил край футболки и, заставляя ее немного нагнуться, стянул ненужную вещь. А потом подвинул ближе, так, чтобы она встала между моих раздвинутых коленей, потянулся руками, желая потрогать ее, обнаженную, сладкую, прочесть ее, запомнить, запечатлеть своими прикосновениями…
Но руки неожиданно наткнулись на плотную ткань, обтягивающую ее тело вверху, над животом. Я с удивлением ощупал преграду.
— Милана, что это?
— Бинты…
— Зачем? — спросил, хотя я уже понял, уже догадался. — Это же больно! Нельзя же так! Глупая моя, что же ты с собой делаешь?
К чему вся эта конспирация? Она нужна только тем, у кого нет защиты, кому, во что бы то ни стало, нужно скрыться, спрятаться за мужской одеждой, но ей-то, зачем это притом, что сама себя всегда сможет отстоять, отбить и отец — вон какой имеется!
Она сама нащупала где-то начало своей «брони» и начала разматываться. Трогая ее руки, я отмечал про себя, что делает она это быстро, ловко (неужто каждый день?) и при этом так, чтобы легко из сложенного в рулончик орудия пыток завтра забинтоваться снова! Вырвал из рук и начал быстро снимать бинты сам, комкая так, чтобы больше нельзя было ими воспользоваться.
— Больше никогда, слышишь? Больше не делай этого! Я хочу, чтобы ты, наконец-то, стала тем, кем являешься — девушкой. Хватит притворяться, хватить губить и мучить себя! Я сумею защитить свою женщину!
— Это не для защиты.
— А зачем тогда? — спросил, наконец-то мазнув пальцами по голой коже!
Она вздрогнула, покрылась мурашками и шатнулась мне навстречу, сказав жарким шепотом:
— Я не хотела, чтобы меня заметили. Любить не хотела. Зависеть от кого-то.
