— Обычно, то, чего нет, нельзя взять из ниоткуда.
— Значит, у меня этого нет? Никаких способностей?
Он был таким расстроенным, что я все-таки не могла обрубить на корню.
— Ладно. Мы попробуем. Но в твоём случае я не даю никаких гарантий.
— О-о! И так сойдёт! — он обрадованно вскочил и кинулся к выходу. На пороге остановился.
— Совсем забыл. Давид приказал тебе столовую показать и душ. Пошли, начнем с последнего.
И повел меня, естественно, в мужской… Потому как, скорее всего подумал, что вряд ли баба может так драться. Хорошо хоть в душе были отдельные кабинки и, после придирчивого осмотра под подозрительным взглядом молодого парня, я даже нашла одну, имеющую целый шпингалет. Не обращая внимания на указанную мне Беркутом вешалку возле самого входа, я одетая вошла в кабинку, замкнулась и начала раздеваться, перекидывая одежду через дверцу, и надеясь, что парень, наконец-то уйдет!
Но Беркут, то ли по причине моего согласия его тренировать, то ли в силу своего дружелюбного характера посчитал меня чуть ли не лучшим своим другом. Стоя у вешалки, метрах в трех от моей кабинки, он расспрашивал о моем родном городе, об отце, о том, кто меня учил приемам борьбы. И в конце концов, сказал ту самую фразу, которую я слышу обязательно ото всех своих новых знакомых, правда, в разных вариациях:
— Блядь, поверить не могу, что ты — парень! Наверное, с такой мордой симпатичной любая баба — твоя?
И я ответила то, что отвечала всегда:
— А-то! Знаешь сколько я их перетрахал! А если вдруг какая не согласна, приёмчик есть, «ваниль» называется — точечка одна, причем на руке, легко найти — одно касание и баба сама на твой член запрыгивает!
Когда я вышла из душа, он смотрел на меня с таким детским незамутненным восторгом, что я поняла — этот парень теперь будет ходить за мной хвостом, пока не разберется, что к чему!
Дети ночи жили, что, наверное, было логично в свете того, как они себя называли, в подземелье. Какое предназначение было у этого странного бункера на окраине города пятнадцать лет назад, до катастрофы, я не знал. Но эта немногочисленная группировка уже много лет размещалась именно там. Жили за счёт охоты. Охотились, в основном, ночью. Их было немного — все-таки ремесло они себе выбрали очень опасное, но и равных им в городе не было.
В пригороде, где людей было меньше, чем в центре, расплодилось огромное количество животных. Дети ночи убивали и ели их, находили широкое применение шкурам и даже, костям. В принципе, тем самым они приносили пользу всем нам — иначе зверье просто заполонило бы весь город, а так поголовье хоть немного контролировалось.
