— Как доехала? — приподняв уголки губ, он улыбнулся так, чтобы на щеках проступили ямочки. Девочки всегда сходили с ума от этой улыбки. Полина использовала все женские уловки, чтобы его очаровать, так почему бы и ему не козырнуть тем, что есть. Припаркованная у входа в ресторан Ауди Q5 сегодня еще сыграет свою роль, раз девушка пришла со стороны метро.
— Да я недалеко здесь живу, — тряхнула она светлыми кудряшками, — пешком добралась.
— Значит, не только красавица, но еще и спортсменка?
— Угадал! — залилась естественным и приятным его уху смехом она.
Он наслаждался этим звуком, пока тот не потонул в другом, гораздо более громком. В первых невнятных шумах было сложно различить музыку, но затем он услышал знакомые аккорды. Песня о войне, которую любили петь его сослуживцы в армии, а еще раньше — отец. На углу стоял мужик лет сорока, в камуфляже и с гитарой.
Обняв Полину за талию, Антон повел ее ко входу в ресторан, но дверь неожиданно распахнулась. В нос ударил запах еды, смешанный с сигаретным дымом. Он прикусил губу, в который раз подумав, что не стоило позволять девушке выбирать место первого свидания. Сначала нужно убедиться, что она способна сделать правильный выбор.
Им навстречу выбежал темноволосый молодой человек в костюме и галстуке-бабочке. Явно работник ресторана, скорее всего администратор. Прилизанный, как прозвал его про себя Антон за смазанные гелем волосы, бросился к музыканту в камуфляже с еле различимыми криками в какофонии гитарных переборов и зычного непопадающего в ноты баритона.
— Погоди-ка минутку, — Антон оставил на крыльце ресторана девушку и направился следом за прилизанным. Когда он подошел достаточно близко, чтобы разобрать слова, перепалка между администратором и музыкантом была в разгаре.
— Я свободный человек! — кричал мужик с гитарой. — Я за эту свободу в Чечне воевал, а ты, сопля, будешь мне…
— Извините, пожалуйста, — обратился к музыканту Антон.
— Тебе чего надо? — обернулся к нему мужик, обдав запахом немытого тела. — Тоже от рыгаловки этой меня гнать пришел?
Антон на секунду пожалел, что вмешался, но отступать было поздно. В конце концов, он не знает, в каких условиях живет музыкант. Впрочем, даже отсутствие удобств не оправдывало пренебрежение гигиеной.
— Вообще-то, — опустил руку во внутренний карман пиджака Антон, — я благодарный слушатель. Вижу, рабочий вечер не задался, так пусть он хотя бы будет оплачен.
С этими словами он одной рукой протянул музыканту несколько свернутых купюр, а вторую поднес к несуществующему козырьку. Тот взял деньги и, вытянув в струнку рыхлое тело, отдал честь.
