к пижаме. Встретиться вам могут только две коровы и кролик, но следует продумать все. Вы более или менее готовы?
— Почти, — сказала Дженни и сделала глоток.
— Хорошо. Тогда я отведу вас к этому месту, покажу, где муравейники, и оставлю вас. Теперь подождите немного, я заброшу сапоги. Под окном ничего бьющегося нет?
— Нет.
— Тогда отойдите подальше, возьмите с собой чашку и ждите.
Бах!.. Бах!
— Отлично! — воскликнула Дженни, возвращаясь к окну.
— Заправьте брюки в сапоги, и вы станете похожи на корабельного юнгу, каким его представляет себе режиссер комедии. У вас два полотенца?
— Одно, — ответила Дженни, поглядев на вешалку для полотенец.
— Я приготовил для вас еще одно. Я всегда говорил и говорю миссис Бассетт, что наличие двух полотенец — основа комфорта. Не задерживайтесь.
Он пошел в дом, а Дженни допила чай. Все это становилось забавным. Она надела сапоги и посмотрелась в зеркало. Прежде она не видела пижамы Нэнси при дневном свете. Неплохо. Она не имела ничего против того, чтобы Дерек или кто другой увидели ее в таком виде.
Забрав полотенце, она спустилась вниз.
— Так я и думал, — сказал Дерек. — Корабельный юнга, собирающийся драить палубу. Держите. — И он протянул ей второе полотенце.
Когда они шли через поле, Дженни заметила:
— Мне кажется, я знаю это место.
— Правда?
— По-моему, я вчера проходила мимо него.
— Наверное, проходили, но определенно не купались.
— Откуда вы знаете? — спросила Дженни и вдруг подумала, что он видел ее вчера. Забавно, она опять совсем по-другому относится к нему, теперь ей было не важно, что он мог видеть ее. Забавно, первое, что он спросил: «Вы, случайно, не натурщица?» Словно он уже видел ее и счел красивой. — Откуда вы знаете? — повторила она вопрос.
— Интуитивное умозаключение. Мне довольно часто приходится прибегать к ним, особенно в виноторговле. Как только я делаю глоток бургундского, не важно, урожая какого года, я бросаю взгляд на бутылку и говорю себе «бургундское». То же самое может быть и с кларетом.
Когда они подошли к реке, Дженни показала на берег и спросила:
— Здесь?
— Да, здесь. Я оставляю вас, мисс Фентон. Одно слово на прощание, и я уйду. Вы умеете плавать?
— Да, — ответила Дженни. (На уроках плавания настояла четвертая гувернантка.)
— Понадобится каких-нибудь три взмаха, чтобы переплыть эту заводь, — добавил Дерек, — и каких-нибудь три взмаха, чтобы вернуться. Так что экономьте силы. До свидания. За завтраком увидимся…
Минут десять спустя, обмотав вокруг талии полотенце и набросив другое на плечи, Дженни сидела и сохла на солнышке. Если бы только она могла позволить себе быть совершенно, совершенно счастливой, как бы она была счастлива! «Истинное счастье, — говаривала одна из ее гувернанток, возможно, цитируя какого-то другого мыслителя, — только в воспоминаниях и предвкушениях». В случае Дженни именно воспоминания и предвкушения служили помехой ее теперешнему счастью.
