Рассчитывать на полное взаимопонимание стороны не могли. Тем не менее, хотя бы как-то стыковать усилия, проводить единую линию — на это Миронов рассчитывал. Формирование корпуса затягивалось. Донскую казачью область заняли белые. Эвакуированные оттуда при отступлении красных казаки уже были мобилизованы и распределены по другим частям, так что о казаках-добровольцах оставалось только мечтать. Личный состав для укомплектования корпуса поступал медленно. Заявки на лошадей, вооружение, снаряжение и амуницию не выполнялись. К концу августа 1919 года удалось сформировать всего одну недоукомплектованную дивизию. В корпусе, насчитывавшем около 4 тыс. человек, имелось всего 2 тыс. винтовок, полтора десятка пулеметов, два неисправных орудия. Лошадьми была обеспечена только половина личного состава.
Прибытие партийных функционеров не только не помогло развертыванию мобилизационной работы, наоборот, затормозило ее. К Миронову казаки туго, но пошли, к коммунистам — только под палкой. Комкор пишет воззвание к казакам и крестьянам-беженцам Донской области:
Архив
«Я в последний раз зову: все, не взирая на свои годы, лишь бы были крепкие руки да меткий, верный глаз, все под ружье, все под Красное Знамя труда, которое вручает мне сегодня революция… Граждане-изгнанники все ко мне!!! Граждане с гражданской, а не с обывательской душою, все ко мне!!! Граждане, в ком еще не умер огонь свободолюбия, все ко мне!!! Бойтесь, если мертвые услышат и встанут, а вы будете спать. Бойтесь, ибо цепи рабства уже над вашими головами! Жизнь или смерть, другого выхода нет. Да здравствует социальная революция! Да здравствует чистая правда! Донской казак станицы Усть-Медведицкой Ф.Миронов. Адрес мой во всех уездных и волостных исполкомах и в штабе Южфронта».
В то время как раздираемый заботами на части Миронов крутился как белка в колесе, представители партии усердно «копали» под него и набирали компромат. Можно только предполагать, выполняли ли они чье-то конкретное задание, действовали ли привычно по зову неугомонного большевистского сердца или жить не могли без доносительства. Письма из корпуса на самый верх шли нескончаемым потоком. Вскоре Миронов понял: одна из причин задержек в формировании корпуса заключалась в том, что командование Южного фронта и Реввоенсовет Республики (читай — Троцкий) ему не доверяют и относятся к нему предвзято.
В своих донесениях в РВС Южфронта, в Реввоенсовет Республики и в ЦК партии Скалов (член РВС корпуса), Ларин, Рогачев вообще выступали против формирования корпуса, мотивируя это политической неблагонадежностью Миронова. Они указывали, что «Миронов является не просто военспецом, но военспецом, имеющим политический зуд; считает себя политическим вождем казачества, заявляет, что при повторных безобразиях по занятию Донобласти он повернет штыки против».
