Джундик оглядывался. Его окружала большая толпа отчаявшихся людей. Глаза зло сверкали на запыленных, худых лицах. Он поднял руку вверх:
— Стойте, варпеты! Послушайте теперь меня. Именем государевым обещаю, все деньги получите до субботы, плату дадим справедливую…
— А о вдове как? — выкрикнул гигант.
— И о вдове позаботимся. Только работу не бросайте, понатужьтесь, ведь братья ваши — каменотесы без дела остаются! — уговаривал зодчий.
— Хорошо, поверим тебе, Джундик! До субботы! А там не взыщи!.. — закричали ломщики.
Как обваренный, выскочил из базиличного зала парон Оненц, куда спесь подевалась. Он даже как будто похудел за недолгий прием у правителя. В ушах звенели раскаты страшного голоса: «Ты что это вздумал, а? Работам моим препятствовать? О двух ли ты головах? Скотину свою кормишь досыта, потом работу с вола спрашиваешь, а как с людьми поступаешь?» Правитель дал день сроку ростовщику для определения вместе с главным зодчим справедливой цены за камень и погашения долга рабочим. Иначе обещал и каменоломни отнять и из Ани выслать. Парон Оненц по возвращении в фундук[8] тотчас послал за незадачливым смотрителем каменоломни и, надавав оплеух, потребовал списки ломщиков. Потом послал слугу к Джундику с покорнейшей просьбой пожаловать для расчетов. «Шаханшах отходчив, можно будет добиться повышения цен на камень… Дам чертовому зодчему хороший подарок, он убедит государя…» — утешал себя ростовщик…
— Нет у меня денег, Джундик.
— Тогда придется прекратить работы, государь. В городской казне тоже денег нет. Так сказал князь Васак.
— Гм! Прекращать строительство укреплений сейчас нельзя. Время тревожное, — проворчал правитель, искоса посматривая на зодчего.
Джундик покачал головой:
— Государь, не могут работать каменщики без денег. Уйдут со стен! И за камень уплатить Оненцу надо, исправно стал поступать с каменоломен…
Захарий недовольно подкрутил ус. Положение действительно тягостное, казна пуста. Придется потолковать с толстосумами. Громко крикнул:
— Вахтанг!
В залу вошел юноша в придворной одежде, с выхоленным лицом.
— Вызовешь во дворец всех богачей. Всех сам обойдешь, сейчас они в лавках и на базарах. Да не спутай, по обыкновению, имена!..
Когда эджиб вышел из зала, Захарий со вздохом обратился к Джундику:
— Зайди завтра, Джундик! Быть может, и достану тебе денег…
Базиличный зал в Вышгороде с утра был полон. По вызову шаханшаха со всех концов Ани прибыли виднейшие люди — землевладельцы, крупные купцы, ростовщики-менялы с Тиграном Оненцом во главе. Приглашенными владело двойственное чувство. С одной стороны, толстосумов распирала гордость значиться в числе именитейших людей. С другой — тревожила неизвестность: к чему бы это вздумал правитель созывать? Ясно — не для душеспасительных бесед!
