Шаханшах вошел с улыбкой, дружелюбно поздоровался:
— Как поживаешь, парон Вахрам? Поправляется ли твоя девочка, почтенный Тигран? Да что ж вы стоите — прошу, садитесь! Я рад видеть почтеннейших анийцев в своем доме…
Сияли от гордости лица богатеев, любезно упоминаемые правителем, радостно зашумели они, не садясь на скамьи:
— Долгие годы живи, государь!
— Властвуй нам на славу!
— Полихронион! — воскликнул Оненц.
Его маленькая дочь умирала от водянки, и внимание правителя целительным бальзамом ложилось на сердце опечаленного отца.
— Садитесь, прошу вас, — снова повторил Захарий. — Будем вести дружескую беседу о важном! Но сначала ответьте мне честно: как торгуете после освобождения? Ведомо мне, что снова начались дела с заморскими странами и большие караваны снаряжаете вы на Трапезунт, Тавриз и Багдад. Вот ты, парон Вахрам, немалый доход с кохбинских соляных рудников имеешь, соль до Мисра стал посылать. А ты, Аветик-ага, много ли мешков вордан-кармира[9] в этом году отправишь в Константинополь?
— Плохая монета весь рынок забила, государь! От посеребренных пули из Тбилиси и Думаниса не знаем куда деваться, — подал реплику Оненц.
— Ну, ну, парон Оненц, я же знаю — ведь только против золота выдаешь ты бераты[10] купцам! — громко засмеялся Захарий.
Хоть и чувствовал себя стесненно ростовщик после недавнего разговора, но ласковый тон шаханшаха его ободрил… Встав с места, он с достоинством заявил:
— Дозволь слово молвить, государь. Наша гильдия не только бераты выдает… но разве перевелись на караванных путях разбойные люди и не едут спокойно с нашими бератами в кушаках предусмотрительные путешественники — будь то вельможи или купцы? А каждый государь считает обязанным с начала своего правления занимать у нас деньги, причем часто и не отдает долги. Например, за сбежавшим эмиром так и остались неоплаченными нашей гильдии двадцать тысяч динаров. Вообще же говоря, если священники занимаются помощью беднякам и калекам, мы помогаем царям…
Внимательно выслушав главу гильдии, Захарий мягко заметил:
— Парон Оненц, я-то пока ничего вам не должен! Но казна государственная пуста! Да и городской казначей тоже говорит, что денег нет. А почему столь мы бедны? После изгнания сельджуков я освободил вас от налогов и пошлин на целых два года. Не зря ли так поступил? Все городские писцы и сборщики налогов, как один, докладывают — богатеют анийцы, торгуя без дани, без пошлины. И вот наш зодчий сообщает, что останавливаются работы по городскому строительству из-за отсутствия денег. И нет никому до этого дела…
