– Ладно.
– И не надо все время во все вмешиваться.
– Согласна, не надо.
– Даже если у тебя есть свои представления о том, каким я должен быть и кем стать, нечего перекладывать на меня свои собственные мечты и ожидания, понимаешь? Я не твоя собственность. Если тебя это не устраивает, можешь найти себе кого-нибудь другого, чтобы управлять и манипулировать им с помощью своих мелких трюков и ухищрений.
Потом он отвернулся от меня и в скором времени, к своему удивлению, я услышала, что он уснул. Я же несколько часов лежала, не смыкая глаз, пытаясь понять. Мне было невдомек, за что он меня отчитал, но, возможно, сама того не замечая, я этого заслужила? Я пребывала в полной растерянности.
На следующее утро меня разбудили радостные голоса, доносившиеся из кухни, а мгновение спустя Кристер подал мне завтрак в постель. Казалось, ночного разговора не было вовсе. Кристера переполнял энтузиазм по поводу предстоящей поездки на Готланд, и он сказал, что, если я захочу, мы можем поехать туда пораньше. И я, дурочка, убедила себя, будто таким образом он просит прощения. Будто теперь все будет по-другому.
Готланд. Окутанный в летнее одеяние из маков и васильков, с землей, напичканной забытыми находками.
Для моей души работа стала исцелением. Я позволяла себе погрузиться в потерянный мир. Несмотря на его умозрительность, мир, который мне полагалось воссоздать, был во многом прочнее моего собственного.
В составе археологической экспедиции нас было пять человек, профессор Свен Рюдин лично подбирал участников. Нас разместили в просторной усадьбе, где у каждого была отдельная комната с туалетом, но кухня была общая, и Кристера очень скоро стало раздражать ограниченное, по его представлениям, общение, крутившееся всегда вокруг какого-нибудь никчемного, давным-давно утратившего свое значение осколка кости. Мой внутренний сейсмограф заработал на высоких оборотах. Часть моего внимания постоянно была обращена на Кристера, чтобы попытаться вовлечь его в наши беседы. С другими он вел себя обходительно и вежливо, но я знала, что ждет меня потом. Кристер считал, что им пренебрегают, и чувствовал себя в изоляции, или кто-то использовал неподходящую формулировку, или – избави Боже – что-то из моих высказываний показалось ему неверным. По ночам мы переговаривались шепотом, и моя роль неизменно сводилась к тому, чтобы просить прощения или заглаживать свою вину. Все, что угодно, лишь бы его успокоить.
Я долго полагала, что другие ничего не замечают, поэтому, когда Свен пригласил меня на разговор с глазу на глаз, он застиг меня врасплох. Профессор сидел в маленькой оборудованной под офис комнатке рядом с кухней, которую мы называли Главным штабом.
