Йенни и Маркус промолчали в ответ.
– Маркус, ведь ты – консультант по развитию брендов. Скажи, это был умный способ укрепить доверие к бренду? С другой стороны, понятно, что их клиентам, скорее всего, наплевать. Можно предположить, что те, у кого есть хотя бы какие-то моральные принципы, стали бы бойкотировать такую компанию.
Секунду Йенни сидит молча, потом, поднимаясь с места, обращается ко мне:
– Знаешь, Андреас, я не в курсе, что у тебя за проблемы, но общаться с тобой, черт побери, стало неприятно. Я понимаю опасения Òсы.
– Но вы ведь не собираетесь уходить? Мне кажется, еще будет десерт. – Говорю я, всплеснув руками.
Йенни берет свою сумочку:
– Я не слышала этой истории о Луи Виттоне и понимаю, что поводом для твоей лекции послужила моя сумочка. Но, как я уже сказала, я на самом деле не имела об этом ни малейшего понятия.
– Об этом можно прочитать в Интернете. Речь идет просто о способности к ответственному потреблению.
– Конечно. Именно поэтому у вас с Òсой у каждого по айфону? Раз уж ты такой ответственный, поищи информацию о производстве айфонов в Китае. Или тебя больше возмущают товары, которые тебе самому не нужны?
Встав с места, я иду за своим айфоном. Вернувшись к столу, опускаю его в бокал с невыпитым вином.
– Ну вот. Ты довольна?
– Черт, ты сошел с ума, – восклицает Йенни, качая головой.
– А ты что собираешься сделать со своей сумочкой? Теперь, фланируя с ней как ходячая реклама, ты уже не сможешь утверждать, что ничего не знаешь.
Она поворачивается к Маркусу:
– Я хочу домой, сейчас же. Сходи за детьми, я вызову такси.
Спустя мгновение я остаюсь в комнате один. С кухни доносятся извинения Йенни за внезапный отъезд. Похоже, Òса не пытается их задержать.
Я ухожу в свой кабинет. Плотно закрыв за собой дверь, достаю записную книжку.
Чувствую, как вновь обретаю покой.
Отныне меня уже ничего не побеспокоит.
Любовь с непривычки легко можно принять за болезнь. Я никогда так плохо не спала по ночам и не терзалась в светлое время суток. Разум и рассудительность покинули меня. Я пыталась опомниться, напряженно старалась возродить свою увлеченность каменными топорами и древними артефактами, но постоянно теряла нить, и мысли мои возвращались к Кристеру.
Как я любила в ту весну! Влюбленность была безумной: все мое «я» растворялось в саморазрушительном симбиозе, и никаких признаний в любви не хватало, чтобы прогнать страх ее потери. Нам надо было убеждать друг друга снова и снова. Мы ежедневно писали письма и страдали от одиночества в выходные, когда почтовые ящики оставались пусты; каждый вечер мы часами висели на телефоне, пока мои соседи по студенческому коридору не установили правила пользования общим телефоном. Пришлось бегать к телефонам-автоматам, которые стали проедать значительную часть моей стипендии.
