Дети быстро заглатывают еду и убегают наверх к своей видеоигре. Взрослые продолжают натянутую беседу. Йенни описывает широко обсуждаемый метод найма персонала, о котором она читала в газете – как сетевые магазины, торгующие продуктами и одеждой, собирают на собеседования очереди из ищущей работу молодежи. Каждому дается по две минуты, и если за это время человек не смог произвести достаточно хорошее впечатление, его отсеивают. Разговор течет дальше: обсуждают новое мобильное приложение, шансы на успех Швеции в чемпионате Европы по футболу и вновь возвращаются к теме летнего тепла, которое либо будет, либо нет.
Я молчу, и мне все труднее сидеть спокойно. Мой взгляд постоянно притягивает сумочка Йенни. Мое новое восприятие реальности превращает этот предмет в пятно позора, бросающее тень на мой дом. Ведь за последние месяцы я так многое прочитал и узнал.
Когда я решаю взять слово, перебивая Маркуса, он рассуждает о пробках в северном направлении на трассе Эссинге.
– А вы знаете, что в Дарфуре ежедневно умирает по сто человек? – Маркус умолкает, и все переводят взгляды на меня. – Около пяти миллионов проживающих там людей зависят от гуманитарной помощи. – Òса и Йенни обмениваются взглядами. Маркус неуверенно улыбается. – Одна студентка из Дании, изучающая искусство, пришла в возмущение от того, что мир ничего не предпринимает по этому поводу, и средства массовой информации почти ничего не пишут о проблеме; она решила помочь сама, используя свои работы. Нарисовала голодающего ребенка с сумкой и собакой чихуахуа, назвав свое произведение Simple living[24]. Потом она напечатала это изображение на футболках – они разошлись как горячие пирожки, и на вырученные деньги студентка закупила медицинское оборудование, которое отправили в Дарфур.
– Круто, – заметил Маркус, отпивая глоток вина. – Приятно слышать, что в мире есть неравнодушные люди.
– Да, это так. – Я смотрю на него в упор до тех пор, пока ему не становится некомфортно, и он не опускает взгляд в свою тарелку.
Òса берет в руки бутылку вина:
– Кто-нибудь еще хочет?
– Но, к сожалению, история на этом не заканчивается. – Не обращая внимания на предостерегающий взгляд Òсы, я продолжаю. – Оказалось, что сумка, изображенная на рисунке, очень напоминает продукцию Луи Виттона. – Òса встает с места и уходит на кухню. – Компания заявила, что футболки – коммерческий продукт, и решила подать иск на художницу, чтобы обязать ее выплачивать по пять тысяч евро в день, а когда студентка опубликовала повестку в суд в Интернете, претензии возросли до пятнадцати тысяч в день. И ей пришлось остановить продажи. Откуда ей взять средства на юридический спор с транснациональной корпорацией? Правда, абсурдно? Она всего-навсего хотела помочь детям и больным из Дарфура.
