Но это было совершенно не важно. Для меня был важен только Кристер.
Случалось, что мои занятия затягивались до вечера, и я помню, с какой тревогой бежала по улицам, чтобы успеть к назначенному времени телефонного разговора. Однажды я пропустила его и потом несколько вечеров подряд убеждала Кристера, что это никак не связано с Хенке. Я помню его язвительный голос, не внемлющий моим уверениям. Неспособность добиться, чтобы мне поверили. Кристер обвинял меня в неверности, и мое сердце было готово разбиться от его угроз оставить меня.
– Я не могу жить в отношениях с человеком, к которому не испытываю доверия, – сказал он, и я была готова на все, что угодно, лишь бы меня впустили обратно.
После этой истории я стала еще более пунктуальной.
Я сдержала обещание и перестала общаться с Хенке. Не отвечала на телефонные звонки и, насколько это возможно, пыталась избегать его на практике и занятиях. Если мне все же приходилось перекинуться с ним парой слов, меня тут же начинали мучить угрызения совести. Конечно, он заметил, что я изменилась, и сам стал стараться избегать меня. Я удивительно быстро выпала из компании, где раньше мое участие казалось само собой разумеющимся. На их тусовки я больше не ходила, и в скором времени они перестали расспрашивать меня о причинах. Моя последняя весна в Лунде прошла в таком же одиночестве, как школьные годы. И все же это было одиночество другого сорта. Благородная жертва ради иллюзорного ощущения целостности бытия. Я нашла часть себя, которой мне прежде не хватало, и испытывала чувство воссоединения.
Никто так внимательно не считает часы, как разлученный со своим возлюбленным. Время никогда не идет так медленно и не кажется таким пустым. Прошло пять недель, прежде чем мы встретились вновь на станции Несшё. Мать Кристера оплатила и билеты на поезд, и ночь в отеле. Мне такой подарок казался немыслимым, но Кристер объяснил: мать была только рада, потому что после встречи со мной он почувствовал себя намного лучше.
Я восприняла эти слова как яркое подтверждение любви.
Однако выходные прошли не так, как я себе представляла. После долгих недель разлуки нам предстояло оправдать ожидания друг друга. Я строила фантазии о нашем воссоединении, но под защитой расстояния легко забыть нервозность, которую испытываешь, когда на карту поставлено твое сердце. После спешных объятий на перроне Кристер начал говорить о вещах, не имеющих совершенно никакого значения. Посмеялся над странной шляпой прохожего и прокомментировал заголовок о покушении на Папу Римского на первой полосе газеты «Афтонбладет». Предложил выпить кофе – а в моих фантазиях должен был немедленно уединиться со мной в отеле. Куда делось вожделение, пронизывавшее его многочисленные письма ко мне? У нас в распоряжении были лишь вечер и ночь. А потом – вновь четыре недели разлуки.
