— Что случилось? Я тебя обидел?
Наташа покачала головой и отвернулась. Потом отошла в сторонку и села на скамью. Уже на самом краю расчищенной территории.
В десяти метрах от нее, как маленькое железное стадо, потерявшее своего железного пастыря, сгрудились машины спецкоманды. Моторы выключили недавно, и над капотами еще струился нагретый воздух.
— Ну почему здесь? — спросила, подняв заплаканные глаза, Наташа. Разве нельзя, чтобы не трогать?
— Ты посмотри, — обнял Виктор худенькие вздрагивающие плечи, — мы же почти что в самом центре города. А улицы вокруг узкие, тесные, кривые. Все тесно. Нужна скоростная магистраль, нужна зона отдыха, без этого уже никак не обойтись…
Виктор говорил традиционные, привычные фразы, которыми взрослые успокаивают и убеждают детей да и самих себя. Но слова, которые, быть может, еще могли успокоить Наташу, никак не могли успокоить самого Виктора. Более того… Лучше бы всего этого не говорить!
Наташа перестала всхлипывать. Кочергин взял дочку за руку, и почти бегом они вернулись к машине.
Василенко еще не подошел. Виктор нервно посигналил раз, другой, потом запустил мотор. Наверное, еще бы минута — и он так бы и уехал, но тут приплелся Анатолий Петрович.
«Москвич» резко развернулся и помчался прочь. Все трое молчали. Несколько раз Василенко порывался что-то сказать, но только вздыхал и косился на девочку.
Так и доехали до его дома.
— Пока, — сказал, еще раз вздохнув, Анатолий Петрович и выбрался из машины.
Наташа сидела, словно оцепенев, и смотрела в одну точку. Наверное, Виктор мог бы ясно представить, что застыло перед ее мысленным взором. Но не хотел. Очень не хотел посмотреть на происходящее хотя бы ее глазами. Цеплялся за это нехотение, за привычные слова и привычные оправдания, да попросту старался не думать.
Совсем ни к чему были ему сейчас мысли. Но совсем не думать не удавалось, и он опять сворачивал на то, чтобы думать о т о м, как, вместо того, чтобы думать о сути происходящего. Старался думать о грядущей стройке, о том, что приходит пора осваивать все новые и новые территории из числа тех, которые вроде бы не особо надо бы трогать. И сожалел, что городская застройка, приходящая на смену руинам, заповедным уголкам, сентиментально-памятным местечкам, полудиким скверикам, разномастным старым домишкам, оказывается слишком уж рациональной и стандартной. Вроде бы справедливой, но в то же время безликой и искусственной, как военный городок…
