− Хорошо. Предположим, вернули доброе имя роду его матери, добились благосклонности Марицы, и подтолкнем, чтобы он на первых парах не утонул. Ты знаешь, при дворе тесно. Император неохотно меняет проверенных людей на новых. Даже если старые, ни на что негодны. Патрикий[81] Престо тому наглядный пример. Возят по дворцу в специальном кресле, он едва дышит, а соображает и того меньше. Бедняга умрет в своем кабинете, не дождавшись отставки.
− Бывали и исключения.
− Я не хочу даже об этом упоминать, не то, что говорить.
− Чины нам не к чему. Уже одно то, что мы предложим свою помощь, обяжет его.
− Его благодарность немного стоит.
− После того как вы добьетесь реабилитации рода Хенеке, в не зависимости от воли Бекри, Мэдок станет полноправным членом семьи.
− Здесь указ императора не поможет. Глориоз не примет его.
− Его признает закон. А Бекри станет перед выбором. Раскрыть свои объятья вновь обретенному сыну или вернуть Мэдоку земли, доставшиеся ему от покойной жены.
− Это тоже подсказал тебе Туром?
− Таковы законы в феме Маргиана.
− Это половина его владений, − задумался эгуменос. — Ему не на что будет содержать хускарлов.
− А наш бастард сразу станет весьма перспективной персоной. Многие, тут же позабудут неблаговидную историю его родни, посчитают возможным, закрыв глаза на тонкости дворянской чести, заполучить его в зятья, мужья, друзья и приятели.
− Но мы уже сделаем первый шаг. Марица.
− Нет, Марица второй. Первый, вы возьмете его к себе. В турму Керкитов. Еще до того, как станет известно, что его род не причастен к заговору.
− Закрыв глаза на тонкости дворянской чести, говоришь…, − повторил Бриньяр задумчиво. — А вдруг Бекри согласится его признать законным сыном? Или Мэдок захочет быть именно Бекри, а не Хенеке? Они споются… Не получится ли как в басни?
− Чтобы узнать наверное надо поставить глориоза перед таким выбором.
− Так чего же мы добиваемся? Благополучия Мэдока или низвержения Бекри?
− Одно без другого не возможно. Благополучие Мэдока зиждется на низвержении глориоза.
Эгуменос припомнил холодный блеск в голубых глазах Кайрин. Тогда они говорили о фрайхе Кнуте ди Бортэ. Ныне покинувшего бренный мир.
− Хорошо, я подготовлю документы о реабилитации рода Хенеке.
− Вы удостоите его аудиенции? Я думаю быть портарием Керкитов более почетно чем оруженосцем у Хранителей Дорог. В Венчи говорят, голодный пес сильнее ластится, побитый, нежнее лижет руку.
К эгуменосу вдруг пришло понимание, он впервые собирается принять решение, целиком полагаясь на суждения другого человека. Пусть даже этот человек хорошо знаком и ко всему его воспитанница и верный соратник. Самый верный. Ибо их связывают не только незримые нити прошлого, но и неразъединимые цепи будущего. Как шутят в той же Венчи, у плывущих в шторм в одной лодке мал выбор. Вместе выплыть или вместе утонуть. Так что же его смущает? Почему нет уверенности в правильности принимаемого решения? В чем причина его сомнений? Он не видел этих причин. Ни умом, ни сердцем, ни чувствами. Не видел и продолжал сомневаться.
