Автору при этом следовало бы пояснить, что эта сила имеет своим источником, центром и опорой
сердце — καρδία, теснейшее отношение к которому характеризует и самый γνῶσις — по его существу и специфическим особенностям. Это — гносис, как выражается автор «опытный», т. е. нравственно-практический, разрешающийся в непрерывный нравственно-педагогический процесс обучения (γυμνασία).
Основным двигателем (ἀντίπαλος) «совершенствования» и единственной гарантией постоянства в этом деле и его успешности, по учению древних аскетов, является νοῦς, [1159] а главным фактором — «свободная воля». [1160] Если подвижническое совершенствование — процесс, создаваемый «волей подвизающегося, которая направляется к известным целям силой понимания со стороны инока необходимости достижения последних при наличном его состоянии», [1161] то отсюда уясняется понятие о подвижничестве, как об умении, искусстве (ἐπιστήμη, τέχνη). [1162] Подвижничество, по мысли отцов, будучи делом, «в котором воля инока осуществляет его активное стремление к совершенству», [1163] очень удачно характеризуется названиями ἀγών, πάλη, πύκτη, μόχθος, θλίψις, κόπος, κάματον, ἰδρῶτα. [1164] «Труд и скорбь до того неотъемлемый элемент подвигов, что без них последние теряют существенные черты подвига, становясь ὥσπερ σῶμα ἄψυχον» (т. е. как бездушное тело). [1165] Подвижничество — «результат самодеятельного вхождения инока в подвиг: содержание его составляет воспринимаемое чувством напряжение воли, которая, поставленная между двумя возможностями и избравшая одну из них, свою устойчивость в ней вынуждена поддерживать лишь своей силой, без всякой сторонней опоры». [1166]
Выходит, таким образом, что подвижничество — результат исключительно самодеятельности человека, плод собственных субъективных усилий… Но, является вопрос, чем же тогда по существу отличается подвижничество христианское от всякого подвижничества вообще не христианского? Да и есть ли вообще такое различие?
По словам г. Левицкого, «отцы признают три нравственные категории злое, доброе и истинно-доброе — τὸ κυρίως ἀγαθόν, τὸ φυσικόν, τὸ ἐνάντιον (Лествица. Gr. XXVI. col. 1013А. Макарий Е. Н. LXXIV. с. V)». «Христиански доброе дело и христианская добродетель заключают в себе περισσόν τι сравнительно с добром вне христианства и добродетелью естественной». [1167] То περισσόν, чем христианская жизнь и христианская добродетель отличаются от естественно-доброй жизни и доброго дела, есть мотивация чувством Бога (διὰ θεόν, διὰ δόξαν Θεοῦ)
