и
неизменное тяготение внутрь себя самого».
[946] При этом вся сила внимания аскета естественно сосредоточивается на процессе собственного спасения, «представляющего по существу дела известное взаимоотношение между духовной природой человека и всесвятостью божественной».
[947] «Это благочестивое настроение и составляет то, что мыслится в понятии
созерцания, которое, таким образом, является основной формой жизни аскетов».
[948] «Более ясного и подробного раскрытия созерцания, как формы выражения подвижничества, достигает в понятиях самособранности и молитвы».
[949]«Самособранность» — это «постоянная сосредоточенность аскета на его нравственном усовершенствовании», позволяющая ему точно знать, верно оценивать и строго контролировать все свои душевные состояния, так или иначе распоряжаться ими и вообще направлять ход душевной жизни к однажды намеченной и определенной цели — искоренению страстей и насаждению христианской настроенности. [950] В понятие самособранности следовательно, входит не одна лишь теоретическая, но вместе и практическая, волевая сторона.
Общее понятие о самособранности автором, конечно, дается правильное, но едва ли можно сказать, что он раскрыл его во всей надлежащей, требуемой существом дела, основным значением этого подвига, полноте.
Здесь, напр., следовало бы подробнее раскрыть его психологическую подкладку, слагающие и образующие его факторы, выпуклее и конкретнее определить внутренние и внешние, субъективные и объективные, условия и причины, поставить в связь с практиковавшимися в истории аскетизма внешними приемами и под.
Так, напр., в связи с понятием «самособранности» непременно должны быть разрешены вопросы: как относятся к требованиям и условиям аскетической самособранности внешние впечатления, совместимы ли они с ней, и отсюда, — какими могут и должны быть отношения аскетов к внешнему мiру и другим людям и т. под. Ведь в аскетической литературе существуют различные решения этих вопросов. Высказывались, напр., и такие воззрения на трактуемый нами вопрос, что для достижения и сохранения самособранности сознание человека должно быть, по возможности, всецело изолируемо от впечатлений внешнего мiра, опустошено от всяких представлений и мыслей о нем.
Вместе с этим, нельзя не обратить внимание также и на то, что, по ходу мыслей автора, этот принцип не составляет как бы общеобязательного христианского требования, а является только специфической особенностью аскетов в узком смысле этого слова. На этот вопрос следовало бы обратить серьезное внимание.
