первых трех веков, причем, по собственному признанию автора, он допускает «намеренный пропуск в развитии (раскрытии?) идей аскетизма»,
[720] а именно в сочинении он не представляет изложения учения о подвижничестве Основателя христианства — Самого Иисуса Христа и Его Апостолов.
[721] В данном случае он ограничился лишь голыми цитатами, из которых одни, по изъяснению автора, «указывают на
общую принципиальную сторону спасения человека»,
[722] тогда как другие содержат более частное указание того, «в чем должен выражаться сам процесс спасения путем аскетизма», причем «в группу мест подобного рода входят главным образом евангельские советы».
[723]Г. Пономарев объясняет свой пропуск в данном месте тем, что учения Христа и Его Апостолов он касается впоследствии, при раскрытии подвижничества первых трех веков, преимущественно же IV века, где означенное учение Спасителя приводится в качестве основания и подтверждения правоты аскетизма. [724]
Но, если бы автору и действительно удалось исчерпать в изложении аскетического учения первых четырех веков все главнейшие основания христианского аскетизма, заключающиеся в Новозаветном Откровении, то и в таком случае настоящий пропуск не был бы оправдан достаточными основаниями и оставался бы все же крайне нежелательным упущением, вредящим цельности и объективности представления христианского аскетизма в его историческом освещении, которое является главной целью автора. Это и понятно. Ведь при методе, которому следует г. Пономарев, учение Нового Завета об аскетизме в самом благоприятном случае окажется представленным в том его понимании и освещении, которое ему придали свв. отцы и аскеты первых четырех веков. При этом, что также существенно важно, г. Пономарев некоторые данные св. Писания Нового Завета приводит в изложении аскетизма первых трех веков, тогда как других признает более удобным коснуться при изображении эпохи, им специально исследуемой. [725] Но ведь едва ли станет оспаривать и сам г. Пономарев, что аскетизм IV века, представляя немаловажные особенности по сравнению с подвижничеством первых трех веков, внес некоторые особенности и специфические оттенки и в понимание и истолкование новозаветных аскетических норм. Это обстоятельство должен был принять в соображение г. Пономарев особенно потому, что ведь он исследует специально одну эпоху в развитии христианского аскетизма, а потому мы вправе ожидать от него уяснения и определения
