— Такой, чтоб как у Анны Карениной, хотя бы… чтоб под поезд не глядя броситься!..
— Теперь таких психов больше нету! — засмеялась Людка.
— Ты так считаешь?.. — вскинула та на нее глаза. — Ты в этом уверена?..
— Мне бы твои заботы! — возмутилась я. — Мне бы ваши заботы, девчонки!..
— Да что ты наглаживаешь изо всех сил? — вдруг встрепенулась Люда. — Утюг-то не включенный!..
И тут только я и заметила, что и на самом деле утюг забыла включить, да как шарахну от обиды утюг на стол, как кину одеяло вместе с выходным своим платьем на койку!
— Не во Дворец бракосочетаний! — кричу от досады на себя. — Не Восьмое марта! Так пойду! В своем виде! Пусть убедятся!
И уже совсем дверь распахнула, как вспомнила неожиданно:
— Да, я же про Алькин заказ совсем позабыла!.. А уж ваши в холодильник — вы сами!
Опорожнила второпях свою сумку с покупками и тут обнаружила на дне — совсем я о нем забыла, надо же! — Вадькин пистолет.
— Девочки, — говорю совсем уже на ходу, — тут Вадька Максимов забежит, вы ему эту штуку отдайте, ладно? — и кидаю пистолет этот самый на стол, на самую серединку.
— Это чего? — охнула и привстала с койки Зинка. — Откуда это?
Людмила и вовсе глаза вытаращила:
— Он что, стреляет?!
— Очень даже просто, — говорю с порога, — как шарахнет!.. — и прикрываю за собой дверь.
На втором этаже в коридоре была полная тишина: кто в утренней смене — давно ушел, кто с ночной — давно спит уже, третий сон видит, — вот почему я сразу услыхала из-за Алькиной двери голос нашего коменданта Таисии Петровны, а голос у нее такой, что от него, строго говоря, за версту несет железной дисциплиной.
— Малышева! — говорит за дверью Таисия Петровна. — Есть порядок, правила общежития в коридоре вывешены, читала? Посторонним находиться воспрещено.
— Какой же он посторонний, Таисия Петровна? — слышу я Алькин голос, до удивления непохожий: не твердый и уверенный, как обычно, а даже приниженный какой-то и беззащитный. — Какой же он мне посторонний, Таисия Петровна?..
— Свой он ей, — еще один голос различаю, незнакомый, женский, хоть и немолодой. — Свой он ей, родной.
— Кому свой, а кому — нарушение правил, — отрубила Таисия Петровна. — Раньше надо было думать. Моральный кодекс почитала бы на досуге. — И я вполне конкретно себе представила, как Таиска при этом поджала свои тонкие губы.
— Куда же мне его, Таисия Петровна?.. — еще жальче спросила Алька. — Куда же мне теперь с ним?
— Ну, это уж твоя забота… а мое слово, сама знаешь, окончательное — чтоб к обеду его тут не было. Общежитие коммунистического быта, вывеску на дверях читала?..
