Воздух в квартире был густым, как туман снаружи, смесь сигаретного дыма и густых запахов кухни. Герберт почувствовал странную смесь неловкости и облегчения; первое, потому что он явно был аутсайдером в этой группе, а второе потому, что, по крайней мере, теперь его нельзя было оставлять наедине с Ханной в поисках разговора.
«Сейчас Шаббат, - сказала Ханна.
"Ты еврей?"
«Нет, я просто хочу устроить вечеринку в пятницу вечером». Она засмеялась, но без жестокости, и сарказм в ее голосе мгновенно рассеялся. «Конечно, я еврей. Вы никогда раньше не встречали еврея? »
"Конечно, у меня есть." Герберт не хотел говорить где.
"Ну тогда. Сейчас Шаббат. Ой!" Ханна открыла ящик, достала две свечи, поставила их в подсвечники, уже стоявшие на столе, и зажгла их. На мгновение Герберт был удивлен ее ловкостью, а затем понял, что, возможно, это было не так уж сложно на домашней территории; он, вероятно, тоже мог бы найти большинство вещей в своей квартире с завязанными глазами.
Герберт открыл рот, чтобы узнать о свечах, и Ханна ответила на его незаданный вопрос. «К началу Шаббата. Закат, так что я должен был сделать это несколько часов назад. Вы зажигаете их только тогда, когда видите на небе три звезды, но люди говорят, что туман плох, поэтому у нас может быть одна неделя без Шаббата, потому что мы не можем видеть три звезды. Для меня я никогда не вижу трех звезд. Или две звезды, или одна звезда ». Она снова засмеялась, будучи самым счастливым человеком, которого он встречал за весь день.
«Вы шутите о слепоте?» - сказал Герберт.
Ханна посмотрела на него так, словно он был самым глупым человеком на земле. "Конечно. Я шучу, или сойду с ума. Быть слепым лучше, чем злиться, не так ли?
Герберт вспомнил мрачную решимость, которую Ханна проявила утром в Длинной воде - этим утром было все? Похоже, они знали друг друга намного дольше - и поняли, что ее шутки о слепоте были фальшивкой, искренней, но тонкой, наложенной на глубокую вену гнева калек внутри. Она могла смеяться над своей слепотой, чтобы не сойти с ума, но смех не равнялся смирению. Напротив, она направила свой гнев, подпитывая решимость своей независимости.
"У тебя не плохой день?" - спросила она, немного удлиняя неопределенный артикль, чтобы он больше походил на ав.
"О, ты знаешь. За ним гнались по Хайгейту трое парней. Спрятался на кладбище. Подрался с русским. Обычные дела, которые вы делаете в свой день рождения ».
Оно выскользнуло, как будто слово против его воли. Он не хотел ей говорить.
