У меня много друзей, но нет никого для такого доверия.
У меня много любовников, но нет никого, кому я отдаю свое сердце.
Как я мог? Как у меня будет с кем-то то, что у меня было с Эстер?
У меня уже есть родственная душа; Другой мне не нужен.
«Могу я прикоснуться к твоему лицу?» - сказала Ханна. «Я хочу увидеть, улыбаешься ты или нет».
«Возможно, когда она узнает, она даст ему знать», - подумал Герберт; услышав все это, он не был уверен, что сможет сказать.
Он понимал или, по крайней мере, надеялся, что понимает; потому что, хотя любой мог понять это с чисто интеллектуальной точки зрения, он на самом деле почувствовал это.
Гаечные ключи, ярость, зияющие раны утраты текли из нее, когда она говорила, или, может быть, они были в нем все это время, и она заставила их расцвести.
Что касается того, был ли он достоин этих знаний, ну, он на это надеялся, потому что это казалось более важным, чем все, с чем он когда-либо сталкивался.
Ханна провела пальцами правой руки по его рту, слегка раздвигая его губы. Затем она провела пальцами по его щеке, провела ими по рваным отросткам его ночной щетины, а левая рука скользнула по морщинкам на его лбу.
«Хм», - сказала она. «Улыбка, хмурый взгляд; трудно сказать." Она остановилась. "Скажите что-то."
Он не мог говорить, потому что что он мог сказать, что могло бы воздать должное тому, через что прошла Ханна?
Еще не были придуманы слова, которые звучали бы адекватно, и только страх, что его подумают иначе - доказать посредством какой-то неуклюжей банальности, что он не тот человек, за которого она его приняла, - заставляла его молчать.
Это и внезапная вызывающая головокружение мысль, что он никогда не чувствовал себя ближе ни к одному человеческому существу.
«О, Герберт», - засмеялась она. «Знаешь, почему ты мне нравишься? Потому что ты другой ".
"Разные? В каком смысле?"
«Большинство мужчин оставляют вас одного в комнате и хотят секса, секса прямо сейчас». Ее тон подсказывал, что в некоторых случаях это не было совершенно нежелательным. "Не ты. Мы сидим здесь до скончания веков, а ты по-прежнему ничего не делаешь, не так ли?
Его кишка сжалась. «Мне особо не на что смотреть, Ханна».
«Что ж, тогда ты найдешь нужного человека». Она снова засмеялась, ее восторг превратился в золотой фейерверк, который упал на него и зажег его. «Герберт, Герберт, даже если я тебя увижу, мне все равно, как ты выглядишь».
Она коснулась его губами, и он был уничтожен.
7 декабря 1952 г.
