Саадат выслушал аксакалов учтиво, не перебивая, и, когда они кончили, стал на одно колено, левой рукой взял пиалу с кумысом, а правую поднял вверх ладонью:
— Аксакал, — обратился он к Шооруку, сидевшему на почетном месте. — Кто же из старейших рода Батыра может быть нашим мудрым советчиком, как не вы? И кому, как не мне, слушать ваши советы? Правда, для простого народа, я — представитель власти… Но для потомков самого Батыра — для вас, мой заступник, и для лучших людей аила, таких, как Беке и молдоке, я — всего лишь младший брат. Не видно, чтоб и новая власть обходилась без аксакалов. Я не так глуп и упрям, чтобы ослушаться вас. Я буду верно служить вам. Оми-ин! Благословите меня, Шоке.
Шумным одобрением встретили аксакалы слова Саадата:
— Спасибо тебе, дорогой Саадат!
— Так может говорить только достойный сын славного отца!
— Да будет счастливой твоя жизнь! Да благословит тебя аллах!
— Дитя мое, Саадат, — сказал Шоорук, подняв голову и глядя вдаль, подобно охотнику, выпустившему сокола. — Ты молодой побег могучего чинара. Расти и стань достойным своего покойного отца. Пусть весь наш род, все твои родные и близкие живут под твоей сенью. Да поможет тебе дух предков! Оми-ин!
Все подняли пиалы с кумысом.
Иманбай, до этого рассеянно слушавший разговор, после выпитого кумыса оживился:
— Саадат из удачливого рода… Бог всегда был щедрым к ним…
— Шоке, — заговорил мулла Барпы, когда кумыс был выпит, — до великого праздника курбана остается восемь дней. Готовится ли народ? Что ответите, аксакалы?
Барпы обвел взглядом сидящих.
— Правильную речь повел наш мулла.
— Надо готовиться к курбану.
— Как посмотрят на это власти?
— А что они могут нам сказать? Мы всегда отмечали этот праздник.
— Все-таки пойдут разговоры…
— Какие? Васька, который разводит пчел, каждую неделю празднует. Попробуй запретить! А мы чем хуже? — возразил Карымшак.
— Э-э, ведь наша местная власть — Саадат — сидит здесь! — сказал мулла шутливым тоном. — Да и на празднике будет веселиться только простой народ. Лучший кусок зарезанного в жертву барашка съест, как старейший, Шоорук, а нам хоть бы шкура досталась. Если Саадат опасается за себя, пусть запретит курбан.
— Кто же осмелится пойти против обычаев народа! — ответил Саадат решительно. — Будем готовиться к празднику.
— Но у нас люди разные, — у одних есть скот, у других нет его. Надо заранее подумать о курмандыке.
— Думаю, что не найдется никого, кто бы не зарезал барана.
