— Боорсоки ваши, оказывается, вкуснее меда и масла, хозяин, — подхватил Саадат, беря с тарелки пышку.
Из тонкого горлышка бутылки, булькая, потекла в стаканы водка.
— Ну, с праздником!
Щедрый хозяин потчевал гостей. Смех и разговоры не умолкали. Сапарбаю, который до этого никогда не пил водки, показалось, что синеющая напротив гора Орток начала двигаться. На дороге появилась орава мальчишек, которые бежали наперегонки. Следом за ними шли нарядные девушки и молодые женщины.
— Хватит сидеть, поехали дальше, надо всех знакомых поздравить с праздником, — сказал Сапарбай.
Всадники лихо проскакали через толпу девушек и молодух, один из джигитов шутя замахнулся на них плеткой, но сильная келин вырвала ее у парня. Все хохотали. Девушки смущенно посматривали на джигитов. Келин, возвращая парню плетку, шутила:
— До свиданья, душа моя! Много здесь посторонних глаз, а то бы…
— Я же не посторонний для тебя! Какое дело им до нас?!
— Ну что ж, ты прав…
— Да принесет тебе праздник радость!
— Поздно же ты вспомнил! — Келин звонко рассмеялась.
— Хоть и поздно, а все же не забыл.
— Прощай, милый!
Молодые всадники умчались, подстегивая коней плетками.
Мальчики верхом на двухлетках едут за гуляющими девушками и женщинами и разговаривают:
— Поедем туда, к верхнему аилу.
— Мой конь устанет.
— Эх, ты! Стыдно жалеть коня в большой праздник. Говорят, такая лошадь обязательно сдохнет.
— Кто говорит?
— Мулла!
— У тебя двухлетка?
— Нет, трехлетка!
— Что-то очень маленькая.
— Вот дурной!
— Думаешь, большая?
— Посмотри на ее шею! Она у нее намного длиннее, чем у твоей лошади. У кого ты взял ее?
— У Бердибая. Отец выпросил на один день.
— Как же Бердибай дал?
— Осенью буду помогать ему копнить сено. Э, а сам ты на чьей?
— Киизбая!
— Этот ведь тоже даром ничего не дает!
— Я должен день полоть у него лекарственный мак.
— Только один день? За такую двухлетку немного.
— Вы кого зарезали?
— Козу.
— Разве на курбан коз режут?
— А как же!
— Нет, на курбан режут только баранов.
— А если козу зарезать, что может случиться? Подумаешь, грех!
— Мулла говорит, что тот, кто на курбан зарежет козу, через волосяной мост в день киямата переехать не сможет.
— Неправда.
— Ты что, мулле не веришь?
— А вы кого зарезали?
— Кого же нам резать, если у нас ни коз, ни овец.
— Купили бы.
— Киизбай требует за овцу джинг опиума. А где мы его возьмем? Дюше, Курман и еще шесть человек сговорились и зарезали на всех одну корову. Моя мать пошла к ним. Если примут в долю, принесет мяса.
