«Справка», — прочитала она, беззаботно перебежала взглядом вниз, увидела грязно, с перекосом оттиснутую печать. «Сельсовет…» — можно было разобрать на видимой стороне печати. Здесь же, внизу, крупными каракулями, но с большим усердием было выведено: «Крещеная»… Это странное слово заставило ее обратиться к основному тексту, написанному другой — торопливой, небрежной рукой. Она плохо разбирала слова, пропускала их, пока не наткнулась на дату — «3 мая 1929 года». Что-то донельзя близкое ей было в этом числе — 3 мая 1929 года, она тут же вспомнила и похолодела: это же ее день рождения! Тогда она снова начала читать справку и нашла в ней свое имя — Мария… Нет, нет, это другая Мария — отчество и фамилия — Корж — были не ее. И место рождения — неведомое Марийке село Гирцы, Кагарлыкского района… Нет, нет, это не о ней… Но тогда о ком же? О ком? Почему справка о рождении какой-то другой Марийки, не относящейся к роду Тулешевых, хранится на горище тети Дуни?.. Тулешевых, Тулешевых, Тулешевых… Болотце на лугу, взвизги бегущих через него Кононовых дочерей, с угрюмым бесстрастием глядящие на Марийку глаза Трофима… «То Тулешева девчонка?..» — «Да какая там Тулешева…» — и неслышный шепот дядьки Конона в лешачье ухо Трофима… Слепящий блеск солнца, душный запах коноплей, перекатывающиеся матово-коричневые яйца в переднике, который рвет тетка Ганна… «Кто? — узкие щучьи глаза на побагровевшем лице. — Кто?» И то, ускользнувшее от слуха Марийки слово… Это ее день рождения — 3 мая 1929 года. Это ее справка — с чужим отчеством и чужой фамилией, это ее справка! Она ничего сейчас не понимала, ничего не могла понять, только путалась в догадках, и сквозь эти смутные, лишенные логики догадки ломилось одно непререкаемо ясно — спрятать справку, похоронить свою тайну…
Она встала, из подола посыпались гнилички. На глаза ей попалась бутылка из-под желчи, которой дядька Артем мажет покалеченные в кузнице пальцы — «Марийка, бежи за желчью!» Еще и палочка с намотанной тряпкой торчит из бутылки. Марийка выдернула палочку, заглянула внутрь — желчь давно высохла, на дне — бурый сухой клей. Она свернула справку трубочкой, сунула в бутылку, понесла ее в темный угол горища, спрятала за балку… Нет! Тут же вынула, ударила о стоящий посреди горища дымоход, осколки не отлетели, разошлись, склеенные засохшей желчью. Снова в руках Марийки была справка. Она опять прочитала ее всю до конца, прочитала приписанное внизу нетвердой, видно, редко державшей перо рукой слово — «Крещеная». Чья это рука? Чья? У нее не было времени для раздумий, она сунула справку за пазуху, решила спрятать ее так, чтобы не знала ни одна живая душа, и стала спускаться с горища с единственной мыслью — как бы не заметила тетя Дуня. «Это мое! — билось ее сознание. Не луг, не речка, не огород, не сад, а эта бумажка, эта тайна появления на белый свет существа, с которым уже слилась Марийка. «Мое, мое, мое!»
