.
Вскоре, весной 1480 г., московские официальные лица посадили Айдара в заточение, с местом дислокации в Вологде>211[67]. О причинах опалы источники молчат. Скорее всего, это были политические контакты бывшего хана, неудовлетворенного своим положением, со своими татарскими (а возможно, и не только татарскими) соседями с вынашиванием планов каких-либо коалиций с целью своего политического «возрождения» в Степи. Мало что известно о последующей судьбе Айдара; возможно, он томился в московском плену до конца своих дней. Последнее прямое упоминание источников о нем относится к 1487 г., в связи с планом короля Казимира IѴ каким-либо образом вернуть Айдара в свои владения. До Менгли-Гирея дошли слухи об этом, и он был озабочен возможностью претензий Айдара на крымский трон при поддержке его врага — польского короля. Иван III поспешил заверить своего крымского союзника в том, что волноваться нечего: Айдар был заблокирован в московской крепости, и «твоего (Менгли-Гирея. — Б. Р.) для дела» Москва будет удерживать его там>212.
Как видим, политика Москвы по отношению к выехавшим Чингисидам была все же весьма гибкой — она принимала и поддерживала высокий статус приезжих гостей только до тех пор, пока их собственные амбиции не выходили из фарватера московской политики. Как только это происходило, ее меры в отношении Джучидов были крайне жесткими. Далее статус уже не спасал потомков Саина.
Мотивация Ивана III, естественно, не ограничивалась только помощью крымскому союзнику. Когда Айдар покинул Крым в 1478 г., он оставил там свою жену и сына; Москва пыталась «достати» также и их. В 1483 г., после трех лет пребывания Айдара в заточении, московский посол в Крыму доставил туда письмо от хана жене. В нем он просил ее прибыть к нему в Московское княжество, прибавляя, что она должна взять с собой и сына:
Бог на роду на челе написал тобе мне женою быти, а яз тобе муж был. От тебя ссел, далеч зашел есми. А нынеча последнем веце. В пяти днех кто будет, кто не будет. «С своим ди мужем в одном месте хочю быти», так мола, и ты братье своей гораздо добив челом, сюда приеди навсяко, безпереводно, как ся грамота дойдет; еще меня похочешь, и ты приеди. Молвя, с коневою тамгою грамоту послал есми. А еще одно слово есть: сама приедешь, и ты и Данияла с собой ж взем привези>213.
Тон письма позволяет предположить, что оно было написано самим Айдаром. Однако не стоит возлагать всю инициативу только на него. Письмо вряд ли могло бы появиться без одобрения и, возможно, санкции Москвы. Если бы жена Айдара последовала совету мужа (чего, судя по всему, она не сделала), это бы означало не только облегчение участи мужа, но и прибытие еще одного Джучида в Московию. Здесь мы, несомненно, можем наблюдать политическую руку Москвы. Необходимо прибавить, что юный Даниил мог рассматриваться как наилучший кандидат для претензий на крымский трон, который ранее занимал его отец
